Потерявшиеся в мирах
Шрифт:
И немедленно его озарило: он ясно представил себе, где во дворце уехавшего Имлара надо искать потайную дверь. Теперь он сможет помочь алчному Азавиду! Больше того, если действовать с умом, он сможет его себе подчинить! Он, Маландрин, станет настоящим владыкой этого княжества!
— О! Что за камень! Я владею сокровищем! — вскричал в исступлении звездочёт.
Он в лихорадочном восторге оглядел каменную фигуру — и, точно кто-то ему это внушил, в единый миг понял всё, что ему следовало отныне делать.
Он придумал богиню, Прилетающую со звезды, и её каменную волшебную тень.
Наутро он во весь опор поскакал в Светодол, где, и впрямь, с первой попытки нашёл потайную дверь. Азавид одарил звездочёта щедро и, кроме золота, подарил ему все угодья, что лежали между рекой Углебной и перевалом, над которым высилась башня.
Слух о явившейся «тени богини» вихрем пронёсся по княжеству. Вскоре новое чтилище стало самым заманчивым местом во всей долине, и с тех пор тропинка в башню Углынь больше не зарастала травой. А Маландрин из чужака превратился в благодетеля княжества.
Казалось бы, он должен был быть доволен и счастлив. Но тайное недоумение глодало его день ото дня всё сильней. Чародей не понимал, что происходит. Он не был хозяином камня! Он вслепую пользовался его непостижимой силой, но не мог им управлять. Он никогда не знал, как подействует тот: метеорит словно бы жил собственной жизнью, и эта жизнь очень скоро начала пугать звездочёта. Он чувствовал, что ему не будет покоя, пока он не обретёт власти над камнем…
Вот и в эту ночь он явился в чтилище, чтобы вновь попытаться покорить себе таинственную, живущую в камне, силу. Он зажёг масляную лампу, стоявшую на тумбе, медленно обошёл метеорит, в тысячный раз пристально вглядываясь в неровную тёмно-серую поверхность, точно ища разгадку в странных изгибах. Потом отдёрнул занавеску, висевшую на стене. За ней стояло складное трёхстворчатое зеркало.
Маландрин распахнул его створки — и в них отразилось бесчисленное множество тёмных склонённых окаменелых фигур… Как завороженный, он засмотрелся вглубь, в сумрачную зеркальную бесконечность… Казалось, что неподвижная «тень богини» манила его туда за собой… Внезапно он вздрогнул, вскрикнул и отшатнулся. Ему показалось, что отражения зашевелились! Да, они шевелились!
Не помня себя от ужаса, он бросился к двери, судорожно схватился за ручку, потянул её, но дверь почему-то не открывалась! И он, как загнанный зверь на охотника, в панике оглянулся на камень…
Камень двигался!
Чародей оцепенел.
По складкам метеорита прошла мелкая зыбь, они сместились и окутались мутным туманом. Потом туман задрожал, как желе, отделяясь от камня, и слепился в дымчатую, как чёрное облако, женскую фигуру с полупрозрачными огромными крыльями нетопыря. Фигура на глазах уплотнилась, клубящаяся мгла облекла её чёрным платьем — и вот уже перед прижавшимся к стене звездочётом стояла высокая черноволосая женщина с белым, как алебастровая маска, лицом и оранжевыми пылающими глазами. Над её головой высокими хищными дугами нависали кожистые чёрные крылья с загнутыми когтями.
— На колени, раб! — пронзительным, зычным голосом велела она.
Маландрин, не сводя с неё полубезумных глаз, сполз вниз по стене.
— К-к-кто т-ты?! — выдавил он.
— Я, — она язвительно усмехнулась, — Инфида, Прилетающая со звезды, которой ты служишь!
— Я думал… — пролепетал он потрясённо, — я думал, что придумал тебя! А чудеса делает камень…
Явившаяся засмеялась, и от этого смеха звездочёта пробрал озноб.
— Дурень, что может мёртвый камень! — презрительно отвечала она. — Это всё делала я!!! И как бы ты мог придумать то, чего не существует, наивный червяк! Ты следовал моему приказу, моей непреклонной воле, и все твои чудеса сделаны мной! Как же это ты меня не узнал?! — огненные глаза вперились в самые зрачки звездочёта, и он почувствовал, что сознание ускользает от него. Но Инфида, увидев это, сменила свой гнев на чуть менее страшную милость: — Ты мне сносно служил, — снисходительно объявила она, — покорил мне всё это княжество, я почти довольна. Но есть одна заноза. Откуда-то здесь появилась девчонка, которая встревает во всё и всюду мешает. Мой Мруст…
— Твой Мруст?! — в изумлении прохрипел Маландрин. — Я думал, что я защищаю всех от него…
И снова засмеялась Инфида, и волосы зашевелились на голове чародея.
— Конечно, ты защищаешь! — сказала она. — Для этого людишки и приходят к тебе, а значит, ко мне, ради этого и становятся моими рабами! И ты, и Мруст служите мне! Только с разных сторон, — она усмехнулась, и оранжевые её глаза сузились и стали похожи на глаза посвящённых ей дарин.
— Однако ты, раб, прервал меня! — грозно заметила она. — Слушай! Я хочу, чтобы ты выдернул эту занозу. Мруст всякий раз возвращается после встречи с ней, как побитый пёс. Она обладает какой-то властью, непонятной мне. Это может мне помешать! Девчонка должна исчезнуть. Раз этого не может сделать Мруст, это сделаешь ты. Убей её.
Маландрин облизнул пересохшие губы, но не посмел ответить ни слова. Инфида продолжила, медленно приближаясь к нему, и туманная одежда её тёмными клочьями стелилась за ней:
— Она живёт в деревне Ратини. Вдвоём со старухой по имени Верна. Можешь убить обеих, никто ничего не поймёт. Их некому защитить!
Теперь она уже стояла над чародеем, скорчившимся на полу, и казалась ему огромной и невыразимо страшной. От неё исходила жуткая, парализующая сила.
— Повелеваю тебе сделать это! — её голос, совсем не похожий на женский, завывал, и визжал, и гремел над его головой. — Если на вторую ночь после нынешней девчонка всё ещё будет жива, ты узнаешь, что значит гнев великой Инфиды!
Глаза на белом лице сверкнули пронзительными огнями, огромные кожаные крылья резко раскрылись, отчего воющий вихрь пронёсся по зале, и Инфида взметнулась под потолок.
Звездочёт свалился лицом в каменный пол и сжался в комок… Он не знал, долго ли он так пролежал, но, наконец, тишина придала ему смелости, и он осторожно, из-под руки, огляделся.
В полумраке на тумбе тихо горела плошка, освещая неподвижный метеорит. Инфиды не было.
Маландрин, совершенно разбитый, с усилием сел, привалился спиной к стене и попытался собрать лихорадочно кружащиеся мысли.
Он оказался не мнимым, а самым настоящим жрецом богини, и она требовала себе человеческой жертвы. Но чародей ни на минуту не усомнился в том, что жертва должна быть принесена. Что ему было за дело до какой-то девчонки! Но вот как это сделать?! «Не идти же мне с ножом в незнакомый дом, не убивать же самому! — думал он. — Надо как-то исхитриться… И где она, эта Ратинь?.. Ратинь… Что-то знакомое… А не оттуда ли родом Небензя?!» — неожиданно вспомнил он, и так обрадовался, что силы мгновенно вернулись к нему. Он сел поудобнее и энергично потёр ладони. Всё складывалось просто отлично!