Потерявшиеся в мирах
Шрифт:
Ася прислонилась к стене, подождала, пока унялась дрожь в руках и коленках, и принялась за уборку… Потом они вместе с Верной долго чинили лестницу, прибивая заново каждую перекладину.
— Гвоздь раскачался, а никто и не заметил! Вот что значит дом без мужской руки, — вздыхала старушка, стуча молотком, — всё ветшает… Счастье, что ты цела!
Ася была с ней согласна, но счастья всё же не чувствовала… Ей было жалко и Верну, и приходящий в упадок дом, и собранных на сеновале свежих яиц…
Наконец, они сладили со всеми гвоздями, никак не желавшими вбиваться туда, куда нужно, и водрузили лестницу на старое место, к лазу на сеновал.
Но не успели они порадоваться водворённому порядку, как со двора раздался оглушительный лай и истошное блеяние. Оказалось, что у соседей напротив отвязался пёс и, как всякая животина, которую безжалостно держат на привязи, ударился в бега, едва лишь освободившись. Маршрут бегов он проложил через дворик Верны, где как раз возле калитки в чистое поле паслась её козочка Милка. Они не нашли общего языка. У Милки оказался неробкий нрав, и она обороняла калитку с отчаянием обречённой. Пёс же определённо решил, что кроме узкого лаза под этой калиткой, для него пути к спасению нет. Ася так и не поняла, кого они с Верной на самом деле спасали, козочку или собаку…
Наконец, пёс убежал в сторону деревенской улицы, Милка перестала душераздирающе блеять, и Ася с Верной, обе без сил, возвратились в дом. Старушка села за ткацкий стан, а девочка примостилась рядом, у верстака, тянувшегося вдоль стены, и принялась разрезать на длинные полосы разноцветную ветошь. Потом она стала аккуратно сшивать получившиеся куски и наматывать их на челнок. Верна обещала Асе, что даст ей выткать половичок из этих полос, и Ася старалась так подбирать цвета, чтобы они красиво чередовались. Это занятие так её увлекло, что на время она забыла все свои тревожные мысли о друге, о доме, о сломанной темо…
И тут в дверь постучали, и она кинулась отворять.
На крыльце стоял нескладный, высокий мальчик с рыжими взлохмаченными вихрами, носом картошкой и простодушными голубыми глазами, удивлённо округлившимися при виде неё.
— Ты кто? — спросили они друг друга одновременно.
— Ничего себе! — тут же возмутился мальчишка. — Она меня ещё спрашивает! Где бабушка? Дай войти-то! — и он прошёл мимо Аси прямо в ткацкую каморку.
Ася уже догадалась, что это Небензя, и молча последовала за ним.
Она увидела, как всплеснула руками Верна, как она бросилась, было к внуку, чтобы обнять, и — остановилась на полпути. Небензя не выражал ни малейшей радости от встречи с собственной бабушкой.
— Здравствуй, бабуля, — пробубнил он, скосив глаза куда-то в сторону. — Я к тебе с поручением от учителя.
— Здравствуй, — упавшим голосом выдохнула старушка и выпрямилась. Лицо её стало грустным. — С каким поручением?
— Он велел купить у тебя пару половичков, — ответил ей внук, деловито снял заплечный мешок и достал из него два свёртка: — Вот здесь две деньги, а это — пирог… В уплату… Я сам испёк! — неожиданно похвалился он, и лицо его на мгновение оживилось от удовольствия.
Верна шагнула к нему и приняла тряпицу с монетами и завёрнутый в чистую салфетку пирог:
— Неужели сам? Вот молодец, — она улыбнулась, но глаза её по-прежнему были печальны. — Пойдём, попьём чайку с твоим пирогом! И отдохнёшь с дороги. А потом и коврики выберешь.
— Нет! — испугался Небензя. — Мне надо спешить!
Ася заметила, что он не знает, куда девать руки, освободившиеся от свёртков. Он то беспокойно теребил лямки мешка, то разглаживал складки своего длинного коричневого балахона. И по-прежнему не смотрел Верне в лицо.
— Я должен уехать до сумерек, — объяснил Небензя ткацкому стану. — Если сей же час не уеду, то до ночи не поспею!
— Ты можешь уехать завтра с утра, — не удержалась Ася. — Посиди с бабушкой хоть немножко, ты ведь так давно не был дома!
Плечи Небензи поползли вверх, он ссутулился и, набычившись, покосился на девочку.
— А ты кто вообще такая? — накинулся он на неё. — Чего ты делаешь тут? Работница? Ну и работай себе! А у меня свои дела: я ученик звездочёта! — он гордо выпрямился. — Я помогаю Маландрину во всём, а он — великий кудесник! Всё Светодолье ходит к нему на поклон! Знаешь, какой он?!
— Доводилось мне видеть кудесников, знаю, какие они бывают, — спокойно ответила Ася. — А ещё я знаю, как твоя бабушка по тебе скучала. Очень скучала.
Небензя посмотрел на неё изумлённым взглядом разбуженного лунатика. Он не мог понять, о чём она говорит. Едва лишь заговорив о колдуне, он забыл о том, что находится в доме бабушки, возле неё.
Девочке вдруг стало щемящее жалко его, и она замолчала, хотя только что собиралась обрушиться на него с градом упрёков. Верна, сгорбившись, с грустным лицом раскладывала на верстаке новые коврики. Потом тусклым голосом окликнула внука:
— Вот, выбирай.
Мальчик с облегчением ринулся к верстаку и стал придирчиво рассматривать один половик за другим. Затем свернул и засунул себе в мешок два самых красивых и пробормотал, глядя на фартук Верны:
— Ну, я поехал… Пора мне…
— Что ж, поезжай, — тихо сказала старушка.
Ася отступила от двери, пропуская Небензю в сени. Он, не оглядываясь, вышел вон. Верна бросилась в горницу к окну, девочка — за ней. Они успели увидеть, как мальчик отвязал от плетня коня, вскочил на него и, так и не взглянув на окна родного дома, поехал прочь…
Ася посмотрела на Верну. По её светлому, доброму лицу двумя ручейками струились слёзы. Девочка порывисто обняла её и торопливо заговорила:
— Бабушка Верна, не горюйте так! Он изменится, я уверена, он повзрослеет и поумнеет — и вернётся! Он ещё маленький, он ещё научится ценить родную любовь! Всё будет иначе, вот увидите!
— Спасибо тебе, милая внученька, — Верна благодарно, ласково потрепала её по плечу, повернулась и, сутулясь, ушла в свою спальню…
Про еду в их маленьком домике вспомнили только в сумерках. Старушка и девочка молча сели за стол, на котором стоял одинокий грибной пирог.