Потерявшийся во сне
Шрифт:
– Сожитель.
– Здесь он вас точно не найдет, вы в безопасности.
Она резко отстранилась назад, опустив голову, виновато пролепетала:
– Простите.
–Забудьте, – после минутной паузы выдал Дягелев. Все это время до этого он не отрывал взгляда от кажущегося бессильным создания, которое из-за супруга, покаявшемся в благополучие и счастье невесты, боится темноты собственной квартиры. – Вымойте руки, выключатель сбоку, а я пока что подготовлю для вас спальное место.
Силы подводили. Для философии их точно не оставалось, и потому Маркус вместо того, чтобы говорить, для предупреждения
4
– Иди отсюда! – Донесся гневный женский голос из ординаторской. – Все портишь! Все! Сколько уже иголок сломал, напутал и перевел препаратов! Про бедных животных вообще молчу. Душегуб!
Лицо совсем молодого человека, застывшего глыбой в нескольких шагах от двери, из изначально расстроенного от сложившихся неудач по щелчку перестроилось в жалостливое, беспомощное, обиженное на весь свет. Крылья носа судорожно дергались, а краешки глаз постепенно наполнялись жгучими слезами, которые жгли только сильнее от того факта, что рыдания наблюдала публика.
– Конечно, конечно, не учите, не даете практики, но требуете от юнцов блестящих навыков, браво! – Агрессивно вмешался Дягелев, плюхаясь на стул.
– И правильно делаю. Братья меньшие жить хотят, они приходят к нам…
– Их приводят хозяева, сами они куда подальше убежали бы. А учится вначале приходится каждому, – защищал Дягилев студента, который куда-то рванул по ослепительно светлому коридору. Женские вопли же разносились на всю клинику. – Если же тебя так заботит финансовое состояние клиники, то, напоминаю, зарплату ты получаешь без задержек, шприцы стоят копейки и их правильное и неправильное использование на твой доход никак не влияет. Тебе, Аня, крайне полезно пройти курс лечения для психически неустойчивых.
– Именно благодаря харизматичным, пылким, суровым, грамотным и держится наша клиника.
– Сомневаюсь.
– В нас энергия, быстрота действия, сообразительность.
– Ненависть и желание напакостить, если выражаться точнее.
Анна Алексеевна лишь неодобрительно фыркнула – запас остервенения истощился, и ответить ей было нечего. Она, побежденная, закрыла половину лица чашкой.
– Что за царапина на лбу?
– Оставил мегера вроде вас.
– Люди получают по заслугам.
– Интересно, за что же тебя наградили тошнотворным характером? – Он посмотрел на молодую женщину в оранжевой форме, та демонстративно отвернулась в сторону. – Я лично поработаю с тем студентом. Уверен, при правильном подходе его потенциал раскроется.
– Где стажер?
– Максим? – Ассистент довольно хмыкнул, оперевшись о дверной проем и выдыхая сигаретный дым на улицу.
– Видимо.
– Вон, уходит отсюда, – он кивнул в сторону удаляющейся худой фигуры, и Дягелев следил пока не скрылся студент меж домов за тем, как спешит человек убраться
– Знал бы ты, насколько у тебя выходит делать приятно, – мечтательно заявила женщина напротив.
– Почему же?
– Тратишь время на меня, несмотря на осевшую в тебе холодность ко мне.
– И разве это приятно?
– Всяко лучше биться об стену, чем бесконечно думать о том, когда, где и при каких обстоятельствах столкнешься с бетоном. А вдруг что-то изменится?
– Не обязательно разбиваться об препятствия.
– Марк, почему же жизнь не сводит вместе людей, если один грезит о другом? Разве это справедливо?
– Потому что мне скучно с тобой. Рутина обладает чересчур пагубным влиянием, и я не хочу ей поддаваться. Мне нужен глоток свежего воздуха. Глоток мечтательности, вдохновения, а не… А не пыльной обыденности.
– Но ты почти никогда не интересовался мной.
– Мы знакомы несколько лет, и этого более чем достаточно.
– Знаешь, что меня в тебе привлекает?
– Что же?
– Романтизм.
– Романтиков полным-полно, а молодых в особенности.
– Нет, ты какой-то неповторимый. Притягивающий, незаменимый, свой, понимаешь?
– Не обманывайся, ты всего лишь замечталась и с глупости поклялась самой себе свято верить в те мечтания, и теперь, оставаясь верной клятве, обращать внимание на романтиков в округе не можешь, потому что иначе изменишь самой себе.
Они переговаривались через столик в кафе. В самом углу. Друг перед другом. Разделяла их деревяшка шириной меньше метра, но именно эта поверхность превратилась в немыслимо растянувшееся измерение для женщины. Пили чай. Лиза все время старалась как можно ближе оказаться рядом с Дягелевым, словно случайные прикосновения растопили бы мужские чувства. Женская кожа обладает магической силой и часто сламливает мужчин, окутывая их разум мечтательно-влюбленным фанатизмом, из-за которого все мысли, сны, иронии судьбы сводятся мужчиной только к одному человеку. И сейчас Дягелев, абстрагировавшись, с негой вспоминал ласку прошедшей ночи.
– Я бы отдала многое, чтобы узнать то, о чем ты сейчас задумался.
– Тебе бы не пришлось ничего отдавать.
– Это почему же? – Сдержанно возмутилась та.
– Откроюсь даром: я бьюсь над одним вопросом, бесконечностью, которую не могу скомкать как рекламную бумажку. Кто я? И что от меня требует этот мир? – Врал тот, зная, что на большинство этот вопрос производит отпугивающий эффект.
– Разве он обязан что-либо требовать? Почему бы не вкусить тихую жизнь, где мысли заменяют чувства?
– Люди чувствуют и думают одним и тем же органом. Что же ты хочешь?
– Над чем ты размышляешь?
– Я впал в отчаяние от бессилия собственных идей, которые либо не рождаются, либо рождаются калеками. Человеку не достает искорок таланта и гениальности, и поэтому он пытается схватить их со звездного небо и впадает в депрессивное уныние, руки-то ведь коротки.
– А вдруг для тебя создано нечто другое, и вся проблема в том, что ты не хочешь оглядываться по сторонам и принимать то предначертанное. Ты вцепился в недоступное и не хочешь от него отрываться.