Потомки Шаннары
Шрифт:
Пар нахмурился. А что, если порождения Тьмы используют магию, которую никто из людей не в силах определить? Что, если победить такую магию можно, только повернув ее против ее обладателя, заставив ее работать совсем не в тех целях, для которых она предназначалась? Что, если для этого действительно нужны друиды, эльфы и такие талисманы, как меч Шаннары?
Да, в этом есть смысл, признал он пока не очень уверенно.
Но много ли смысла?
Они вернулись в свой лагерь. Судя по всему, за время их отсутствия здесь никто не был.
Пар вспомнил, как пришел к ним вчера Коглин: его приближения не заметили ни Уолкер, ни Рен, ни он сам. Старик пришел, сказал, что хотел сказать, и внезапно исчез. И так каждый раз, когда он встречался со стариком. Во время первой встречи он, сказав необходимое и пропав, предоставил им право самим принять решение. Так же случилось и на этот раз. Старик дал им возможность самим сделать выбор.
По дороге в лагерь они не сказали друг другу и дюжины слов. Кто-то предложил перекусить или поспать, но все дружно отказались. Никто не хотел ни есть, ни спать; все были полны желания поговорить о происшедшем, обсудить все и дать выход мыслям и чувствам, накопившимся у них за время возвращения в лагерь.
— Очень хорошо, — вежливо сказал Уолкер, нарушая повисшую тишину. — Поскольку никто другой не решается сказать, пусть это буду я. Браться за такое дело — просто безумие. Паранора нет. Друиды ушли. Эльфы исчезли из Четырех Земель больше ста лет назад. Меч Шаннары видели в последний раз примерно тогда же. Ни у кого из нас нет ни малейшего представления о том, как вернуть хоть что-то из перечисленного, если это вообще возможно. Мне-то кажется, что невозможно. Думаю, это еще одно подтверждение тому, что друиды играют Омсвордами, как игрушками. И мне это не нравится!
Он побагровел, его лицо нахмурилось. Пар вспомнил, как он вышел из себя тогда в долине, почти полностью потеряв контроль над собой. Нет, это был не тот Уолкер Бо, которого он помнил.
— Я не уверен, что можно назвать играми то, что произошло в долине, — начал Пар, но Уолкер сразу же набросился на него:
— Нет, конечно нет, Пар! Я предупреждал тебя: магия вовсе не дар, как ты воображаешь, а наоборот — проклятие! Почему ты так упорствуешь в своем заблуждении?
— А почему бы не предположить, что призрак сказал правду? — Голос Колла был ровным и спокойным и сразу отвлек внимание Уолкера от Пара.
— В этих оборотнях под капюшонами никогда не было правды! Когда они хоть раз вели себя честно? Они сообщают нам только обрывки того, что должны сказать, но никогда не говорят всего! Они просто используют нас! Они всегда использовали нас!
— Но всегда разумно, понимая, что следует делать. — Колл не уступал. — Уолкер, я же не настаиваю, что обязательно нужно выполнить наказ призрака. Я просто говорю: неразумно отвергать одно объяснение событий только из-за того, что другое выглядит более правдоподобным.
— Те обрывки, о которых ты говоришь, ведь это правда, — присоединился Пар к красноречивой
Уолкер посмотрел на них как на неразумных детей и покачал головой.
— Полуправда может принести столько же вреда, сколько и ложь, — тихо сказал он. Его гнев исчез, уступив место спокойствию. — Тебе пора бы это знать.
— Я знаю, что в этом есть некоторая опасность.
— Тогда почему ты так упорствуешь? Надо просто плюнуть на это, и все!
— Дядя, — сказал Пар с такой строгостью в голосе, что сам удивился, — я еще не принял решения.
Уолкер долго смотрел на него — высокая фигура на фоне восходящего солнца, сдержанное бледное лицо.
— Еще не принял? — мягко спросил он. Он повернулся и стал собирать свои вещи.
— Тогда я скажу по-другому. Пусть даже все, что сказал нам призрак, правда — для меня это не имеет значения. Я сам принимаю решения. И ничего не буду делать для того, чтобы восстановить в Четырех Землях Паранор и вернуть друидов. Я меньше всего этого хочу. Времена Паранора и друидов видели больше безумств, чем можно себе представить. Вернуть назад этих стариков с их колдовскими фокусами, играющих людскими жизнями, как игрушками?
Он встал и повернулся к ним, его бледное лицо окаменело.
— Я бы скорее отрубил себе руку, чем сделал что-нибудь для возвращения друидов!
Все растерянно переглянулись, когда он снова отвернулся, продолжая собираться.
— Ты спрячешься в своей долине? — бросил ему в спину Пар, тоже начавший выходить из себя. Уолкер даже не посмотрел на него:
— Если угодно — да.
— Уолкер, а что, если призрак сказал правду? Если все предсказанное им сбудется и порождения Тьмы доберутся до Каменного Очага? Что ты будешь делать тогда?
— То, что должен.
— Ты будешь бороться с ними своей собственной магией? — выпалил Пар. — Магией, которой научил тебя Коглин?
Его дядя резко выпрямился:
— Как ты об этом узнал?
Пар упрямо покачал головой:
— В чем различие между магией друидов и твоей, Уолкер? Разве это не одно и то же?
Уолкер недобро улыбнулся.
— Иногда, Пар, ты бываешь дурак дураком, — бросил он и отвернулся.
Через несколько мгновений он поднялся, уже совершенно спокойный.
— Я внес в это дело свою долю. Пришел, как меня просили, и выслушал то, что нужно было выслушать. Никаких обязательств у меня больше нет. Теперь вам решать, что вы дальше предпримете. Я с этим делом покончил.
Он прошел мимо них к лошадям, приторочил свой мешок на спину одной из них, сел в седло и, ни разу не оглянувшись, поскакал прочь.
Остальные молча смотрели ему вслед. «Быстро же он принял свое решение, — подумал Пар, — даже слишком быстро».
Когда Уолкер исчез из виду, он повернулся к Рен:
— А что решила ты?
Она опустила голову:
— У меня нет предрассудков Уолкера и его предвзятого мнения, но есть сомнения. — Она пошла к скале и села там в тени.
Пар последовал за ней.