Потомок Елизаветы I
Шрифт:
Чёрная тень в лунную ночь на чёрном фоне, это всё равно чёрная тень. Кошка была чёрной и большой.
– «Что ж я не разжёг огонь?», – подумал я.
Кошка прыгнула на меня, а я, выставив оба оружия, нырнул вперёд под неё, падая на спину.
Копьё и топор лишь скользнули по её телу, а она зацепила меня когтями левой передней лапы.
Перевернувшись, я вскочил на ноги и увидел перед собой, на фоне реки громадную чёрную тень. Мне захотелось метнуться в нору, но я не успевал.
Кошка стояла, приподняв, чуть согнутую, правую лапу.
– «Задел», – подумал я и точнее направил копьё с большим острым кремневым наконечником на силуэт, отведя правую руку с топором чуть назад, и шагнул вперёд.
Сделав ложный выпад вправо, и чуть присев на правую ногу, я оттолкнулся, взлетев высоко вверх и упал на зверя, вонзив в него копьё. Он не ждал этого от «добычи».
Отпустив копьё, воткнувшееся ему в шею, я вцепился ему в загривок и ударил топором по голове. Кот… Я почему-то понял, что это – кот, а не кошка… Кот упал на спину и кости мои хрустнули. Я сильно стукнулся головой о ствол какого-то дерева, но хватку не отпустил, держась за шерсть возле самой кожи.
Кот катался по поляне, но достать меня не мог, а я, когда оказывался сверху наносил и наносил удары ему по голове, пытаясь попасть, почему-то, в висок. Иногда, когда моё тело свисало от него сбоку, он задевал меня своими задними лапами, и я чувствовал, что истекаю кровью.
Очнулся я от крика:
– Урф!
Кот лежал посреди поляны, а Урф, то есть – я, стоял на нём, опираясь на копьё, торчавшее между его левой лопаткой и позвоночником, и держа в залитой кровью правой руке кроваво-красный топор. Я понял, что именно копьё не давало мне сваливаться под кота, а ему плотно прижать меня к земле. Падая на спину, он всё больше вгонял копьё себе в тело, пока не пробил им сердце.
– У-у-у-рф! – Раздался мой рык.
* * *
Вода сошла через пять дней, но я не стал этого ждать, так как дни стояли жаркие, и, вычерпав воду из «норы», перенёс мясо кота в ледник. За пять дней мы с Урфом очень хорошо зачистили шкуру и растянули её сушиться.
Что это была за шкура!
Короткошёрстный чёрный кот походил на тигра. У него была такая же крупная «щекастая» голова и такие же крупные лапы. Если бы не ночь… Драться бы с ним сейчас я бы, наверное, не решился.
Когти и клыки его были огромны. Он располосовал мне бёдра в семи местах так, что их пришлось зашивать. Благо, кривых игл из рыбьих рёбер у меня было предостаточно, а нити из птичьих жил, бесполезные для вязания тетивы, для шитья ран пригодились. И благо, что взошла травка, которую нашёл Урф и, разжевав смазал, её «кашицей» раны.
Раны кровили, и я больше лежал под солнышком на шкуре кота, чем утруждал себя делами.
Его кости я выварил, получив великолепный холодец, который разлил по горшкам и заложил в ледник. Кости были развешены мной на ближайших деревьях, а череп насажен на кол над моей «норой».
Раны мои ещё не зажили, как появились гости.
Мы услышали их вой и рёв возле «проклятой скалы» и Урф кинулся было в ту сторону, жадно вдыхая запах родичей, но я остановил его. Племя шло по нашей стороне реки и не могло нас миновать.
Я сидел, скрестив ноги, на верхушке глиняного холма, и ждал.
Только через полчаса, я отметил время по солнечным часам, племя подошло к холму.
Первым шёл вождь Хры – громадный самец почти трёхметрового роста. Он шёл, опираясь на дубину из цельного ствола небольшого дерева. За ним шла группа из пяти самцов совсем чуть-чуть поменьше ростом. Дальше шли самцы и самки ещё ниже и значительно хуже выглядевшие.
И проблема роста, и здоровья в племени была, как понимал я, в том, что вся добытая пища съедалась вождём и лишь остатки передавались далее по статусу. Именно поэтому я и остановил Урфа в его порыве, понимая, что ему в племени будут не особо и рады.
А ещё я подумал, что вожак, наверное, справился бы с котом легче меня.
Увидев сидящего на холме Урфа, вожак взревел и стукнул себя по груди. Пятёрка воинов выскочила вперёд и несколько присев стали втягивать воздух, медленно подбираясь к холму.
Я сидел.
Подойдя к «норе», закупоренной пробкой, «пятёрка отважных» обнюхала территорию и особенно чан для вымачивания кож.
– Урф! – Вдруг зарычал один, и его рык подхватили остальные. – Урф! Урф!
Они стали ухать и топтаться с ноги на ногу.
– Ух-ух-ух-ух…
Однако, вожак что-то рыкнул, и они умолкли, остановив свой танец. Вожак подошёл ближе. Всё остальное племя осталось на месте, хотя несколько молодых особей обоего пола, попытались подбежать ближе, но одного из них вожак пристукнул дубиной, нисколько не озаботившись последствиями.
Двухметровому малышу досталось изрядно. Он кувыркнулся через спину и, поднявшись, с трудом захромал к матери.
– Урф! – Грозно зарычал Хры и стукнул дубиной по земле.
Я понял, что Урфа, то есть меня, зовут к ноге вождя. Я «помнил», что вождь делал, со своими подданными, особенно с теми, кто в чём-то провинился или преуспевал: мочился на них, забирал еду, лупил. В общем, всеми своими поступками, доказывал, «кто в доме хозяин».
Мой мозг быстро работал.
– «Одному – скучно», – думал я, – «А в племени не безопасно и могут в любой момент «трахнуть». И не один раз. Ещё можно запросто получить дубиной по башке и сдохнуть. С шестью такими бугаями мне не справиться».
Однако Урф скулил и просился в стаю, и я отпустил вожжи.
Урф скатился с пятиметрового склона и, подбежав к вождю, упал на спину. Он катался вокруг вождя, как колобок, подползал, и на спине, и на карачках, трогал его за ноги и, даже за гениталии.
Меня это несколько коробило, но я терпел, понимая, что в «чужой монастырь со своим уставом не суются».
Короче, получив несильный тычок дубиной вбок, я был допущен к телу. Вождь с интересом рассмотрел мои шрамы и даже плюнул мне на бедро, растерев плевок пальцем, что означало его заботу о моём здоровье, понял я.
Рыкнув, он спросил, кто это сделал?
Урф показал на череп, торчащий на колу.
– Брас! – Вскрикнул вождь, вздрагивая телом и отступая назад.
– Урф! – Гордо сказал Урф.