Потомок Геракла
Шрифт:
Их прорыли на случай осады царской резиденции, чтобы царская фамилия могла в критической ситуации тайно покинуть дворец. Система подземных ходов и тоннелей соединялась с несколькими комнатами, покоями и помещениями, расположенными в различных частях дворца. Потаенные ходы эти вели за пределы городской черты Пеллы.
Голый Алорит, нырнувший в один из таких тоннелей, спас свою жизнь от немедленной расправы или, что гораздо хуже – от суровой казни и истязаний. Должность распорядителя царского дворца спасла незадачливого любовника Эвридики. Птолемей очень хорошо знал систему подземных ходов
– Стража! – загремел Александр, поняв, что дерзкий и голый Птолемей ускользнул от его безупречно заточенного лезвия и острия его фамильного меча. – Всем немедленно в погоню за Птолемеем Алоритом! Этот человек нанёс тягчайшее оскорбление царской семье, а посему отныне он – злостный преступник царства Македонского! Взять Птолемея живым, дабы предстал он перед суровым и справедливым судом!
Пока дворцовая стража и телохранители царя спешно организовывала погоню за Алоритом, между Александром и матерью состоялся крайне эмоциональный и неприятный для обоих разговор.
– Так, значит, это правда! – крикнул на мать новоиспечённый царь, свирепо швырнув в неё шафрановое платье, дабы та прикрыла свою наготу. – Это чистая правда! Ты изменяла отцу в его дворце с его же приближенным! Ты разделяла ложе со своим собственным зятем! Ты раздвигала ноги перед мужем своей дочери! Твой поступок – это несмываемый стыд и вечный позор для славного рода Аргеадов!
– Перестань кричать! – огрызнулась Эвридика. – Если ты сам не расскажешь о том, что тут произошло, никакого позора для нашей семьи и рода Аргеадов не будет! Не смешивай дела семейные и державные, и прекрати истерику!
– Ты ещё смеешь указывать мне и приказывать!? – от глубочайшего изумления царь застыл посреди комнаты, нервно вложив меч обратно в ножны.
– Смею, поскольку я произвела тебя на свет! – перешла в наступление полностью пришедшая в себя царица. – И именно я добилась того, чтобы тебя без проволочек и препятствий избрали царём! Твой отец завёл себе новую молодую жену – податливую и коварную потаскуху Гигею, а я в отместку Аминте развлекалась с Птолемеем! Кстати, сыновья Гигеи запросто могут оспорить твой трон – вот о чём нужно думать сейчас, а не позорить мать из-за пустяков!
Гнев мгновенно вновь обуял Александра. Он сжал кулаки и подскочил к матери, которая так и не соизволила одеться, а лишь прикрылась платьем. На секунду Эвридике показалось, что сын непременно ударил бы её, если бы дотянулся.
– Пустяков!? – закричал царь. – Своим непотребным распутством, похотью и противоестественной связью с мужем дочери родной ты свела в могилу отца! Никогда не прощу тебе эту постыдную измену! Никогда! Моё прежнее отношение к тебе и почитание навсегда остались в прошлом! Я не стану изобличать тебя на людях, чтобы не опорочить память отца. Помни, что отныне ты мать мне лишь по названию, но не по родству и крови! Облачайся в траурные одеяния, коротко остриги волосы и будь готова в самом скором времени отправиться в Эги, чтобы принять участие в погребении отца. Покаянием своим, может, искупишь хоть часть своей необъятной вины перед ним!
– А что будет после похорон? – с тревогой спросила Эвридика. Только теперь, охваченная страхом, она осознала, что все слова, сказанные сыном, не просто плод его сиюминутного гнева, а неожиданная суровая реальность.
– Ты останешься во дворце, будешь под постоянным моим надзором, – нахмурился Александр. – Я более не допущу никаких действий с твоей стороны, порочащих имя и честь нашего рода или семьи. Что касается твоего любовника, то, как только Птолемея схватят, я лично отрежу его жалкий отросток, болтающийся между ног. Я заставлю Алорита перед смертью съесть собственные причиндалы, которыми он завоевал твоё расположение! Ты станешь свидетельницей мучительной казни охальника и прелюбодея, разделявшего с тобой ложе!
– Мне нет никакого дела до судьбы Птолемея, – поспешила отречься от возлюбленного растерявшаяся и перепугавшаяся царица. – Но ты не посмеешь сделать из меня узницу! Лучше запри под замок потаскуху Гигею и весь её змеиный выводок! А ещё лучше поскорее отправь всё это семейство в царство Аида!
– Не волнуйся, Гигея и её сыновья уже находятся под неустанным надзором верных мне людей, – заявил Александр, прибавив презрительно. – Имей ввиду, что Гигея и дети её вызывают у меня куда больше жалости, сочувствия и снисхождения, чем ты!
Глава III. Быстрое взросление царевича Филиппа.
I
Царя Александра II весьма опечалило то обстоятельство, что предерзостному Птолемею удалось целым и невредимым покинуть Пеллу. Если бы не отцовские похороны, то монарх лично бы возглавил облаву на гнусного прелюбодея. Впрочем, новоявленный царь македонский не сомневался, что рано или поздно Алорит будет пойман и предан жесточайшей и самой позорной казни.
В родной город Птолемея, ко всем его дальним и ближним родственникам, а также знакомым и друзьям уже были посланы охотничьи команды. На все пограничные заставы и поселения отправились гонцы с грозным приказом ни в коем случае не пропустить в соседние края и державы беглого преступника.
По всем городам, поселениям и общинам Македонии были разосланы гонцы для оглашения царского указа. В нём Птолемей объявлялся главнейшим государственным преступником, которого следовало изловить живым и доставить на царский суд. За голову Алорита была назначена щедрая награда, а за пособничество ему и укрывательство – суровая казнь с конфискацией всего имущества.
Александр явно недооценил Птолемея. Личный враг царя не собирался бежать из Македонии или прятаться остаток своей жизни в глухих лесах или горных малообитаемых районах. Алорит задумал неслыханное по дерзости и масштабу предприятие.
Он намеревался взбунтовать против верховной власти Александра македонские провинции, которые лишь несколько десятилетий назад признали Аргеадов своими законными и наследными царями.
Как только в Эгах завершились траурные мероприятия, посвященные прощанию с почившим Аминтой, встревоженный Александр с братьями, охраной и ближним кругом поспешил обратно в Пеллу. Опасность, исходившая от Птолемея, оказалась вполне реальной и грозила вылиться в масштабную междоусобицу, угрожавшую Македонии не только гражданской войной, но и распадом.