Потому что нас много
Шрифт:
— Меняем режим работы. Будем колошматить их, не давать им покоя. Гуппи, где подкрепление?
[Прилетят через пять минут.]
Это слишком долго. Я переключился на Камелот. На столовой горе не было пещер и выступов, под которыми можно укрыться: она идеально подходила для защиты от наземных сил, но не спасала от атаки с воздуха. Дельтанцы покидали деревню, но на узких тропах возникли заторы; племя не успеет добраться до леса и станет легкой добычей для крылатых хищников.
Мы начали долбить гиппогрифов на низкой скорости. От этих атак
Наконец нам удалось врезать одному из них по голове, и он сразу упал. Второй гиппогриф решил обойтись без прелюдий и напал на дельтанцев, которые шли по тропе. Но снаряды отвлекали его, и он пролетел мимо, не завершив атаку. К несчастью, пара дельтанцев, запаниковав, упали или спрыгнули с тропы. Я видел, как они, кувыркаясь, летят вниз по крутому склону.
Дельтанцы-охотники бросились на потерявшего сознание гиппогрифа. Я впервые получил возможность оценить его размеры. Если дельтанцы были ростом с человека, то гиппогрифы — размером с лошадь. Больше всего они напоминали рептилий, которым кто-то приделал крылья летучих мышей и непропорционально большие зубы и когти. В результате создавалось впечатление, что эти животные — прирожденные убийцы.
За несколько секунд дельтанцы сделали все, чтобы гиппогриф больше не очнулся. Но живой хищник все еще представлял угрозу, и, кроме того, я понятия не имел, куда подевался другой, раненый.
Снаряды продолжали тревожить здорового гиппогрифа, и в конце концов он приземлился, чтобы уменьшить зону, которую нужно оборонять. Неплохая стратегия, на самом деле. Теперь снаряды могли только пикировать на него сверху.
Оказавшись на земле, гиппогриф изменил свою окраску, чтобы соответствовать цвету почвы и камней, но на данном этапе эти фокусы ему уже не помогали. Когда снаряды подлетели поближе, гиппогрифу удалось схватить один из них. Но как только я решил, что начинается война на истощение, дельтанцы показали себя во всем блеске. По воздуху поплыло облако из двадцати-тридцати копий. Какой бы скоростью ни обладал гиппогриф, увернуться от такого числа снарядов он не мог и за несколько секунд превратился в подушечку для булавок. Визжа, гиппогриф кусал древки копий. Арнольд выхватил у кого-то еще одно копье, побежал прямо на гиппогрифа и, словно заправский олимпиец, метнул свой снаряд практически в упор. Копье пронзило шею гиппогрифа, и он рухнул на землю.
Охотники радостно завопили. Но торжество длилось недолго: наше внимание привлекли крики отступавших из Камелота дельтанцев. Раненый гиппогриф добрался до подножия горы, нашел одного из упавших и начал его пожирать. Я направил на хищника все оставшиеся снаряды. Два ударили в него с такой силой, которой было достаточно для того, чтобы его убить. Но спасти дельтанца я не успел.
* * *
Хорошая новость, если это можно так назвать, заключалась в том, что мы потеряли только троих дельтанцев. Четвертый сломал ногу, и я устрою скандал знахарке, если она не будет выполнять мои инструкции. Из двадцати снарядов я потерял восемнадцать. Еще двадцать спустились с орбиты, но слишком поздно. Я снова перекроил расписание работы принтеров, приказав им напечатать побольше снарядов.
Дельтанцы снова собрались на совет племени. Уже два совета за месяц — они были на грани паники. На этот раз меня пригласили — или, быть может, вызвали. На медаль я не рассчитывал.
Я заметил, что часть дельтанцев третирует Архимеда. Конечно, они не хотели перегибать палку, ведь только Архимед и Моисей умели обрабатывать кремень, а Моисею в последнее время нездоровилось. В человеческих терминах я бы описал их отношение к Архимеду как «холодное» и «формальное». Поскольку Архимед ничем это не заслужил, значит, его считали виновным в том, что он связан со мной.
Арнольд теперь сидел вместе со старейшинами: после того подвига с гиппогрифом он стал героем дня. Я надеялся, что у нас будет по крайней мере один союзник.
Немного посовещавшись, они подозвали меня. Я опустил беспилотник на уровень их голов и стал ждать.
— Еще какие-нибудь сюрпризы ты нам приготовил? — без всяких предисловий спросил Хоффа.
— Это был сюрприз и для меня. Ты помнишь, я спрашивал о том, почему вы ушли из Камелота. Только у Экслера были какие-то обрывочные воспоминания и догадки на этот счет, но он ни о чем не мог нас предупредить.
— Все равно. Похоже, что, следуя твоим советам, мы идем навстречу все новым опасностям.
— Следуя моим советам, вы захватили точку, где можно отбивать атаки гориллоидов и добывать кремень для оружия. Я знаю, многим из вас непросто понять мои объяснения, но я утверждаю одно: останься вы в старом лагере, ваши дети стали бы последними дельтанцами.
Я сделал паузу, чтобы добавить драматизма, а затем продолжил.
— А гиппогрифы… Они опасны, потому что стали для нас неожиданностью. Я узнаю о них побольше, а затем устраню их.
— Я заметил, — сказал Хоффа, — что ты много говоришь, а сражаемся в основном мы.
— Серьезно? Когда в последний раз вашим охотникам приходилось отбивать атаки гориллоидов? Ты звуковые удары слышал? Две руки гиппогрифов, и еще четыре летели на Камелот, но прибыло всего трое.
Хоффа навострил уши; его глаза превратились в узкие щелки. Я понимал, что веду себя совсем не так, как нужно, но не мог остановиться. Меня всегда бесили глупость и недальновидность.
— Это на три гиппогрифа больше, чем прибыло бы в наш старый лагерь.
В моей ВР мы с Марвином синхронно закатили глаза.
— Я уже об этом говорил.
— Возможно, в следующий раз нам стоит принести Архимеда в жертву гиппогрифам.
Я заставил беспилотник взлететь вверх на три метра.
— Никогда. Не. Угрожай. Моей. Семье.
Умолкнув, я вдруг понял, что увеличил громкость и, вероятно, причинил боль чувствительным ушам дельтанцев. Члены совета содрогнулись, и, скорее всего, не просто от громкого звука.
Я медленно опустил беспилотник на прежнюю высоту.