Потрясатель вселенной
Шрифт:
Девушка вспыхнула, но подчинилась, оставив Олега и Роксалану наедине.
— Зря ты так, — бросила траву в костер воительница. — Она о нас беспокоится. Просто сделать ничего не может. Ты сам ее амулеты…
— Хреновому танцору и грибы под снегом мешают, — емко изъяснился ведун. — Как думаешь, может, девчонок-близняшек отослать куда от опасности?
— Думаешь, детям ночью на улице спокойнее будет? — хмыкнула Роксалана. — А в лес к волчьей норе их отвезти не нужно?
— Не юродствуй. — Олег вышел наружу и окликнул невольниц, выбивающих ковер. — Борд, Сноу! Возьмите овчины и кошму, приготовьте себе постель. Спать сегодня будете снаружи. Не менее пяти саженей от
— Да, господин, — склонили головы девочки.
— Ничего с ними не сделается, — вернулся он обратно. — Четыре месяца в степи на улице спали и здесь не пропадут.
— Молодец, — похвалила воительница, когда он вернулся обратно. — Ты сделал это! Ты смог! Ты настоящий победун! Меня тоже прогонять станешь, дровяной титан колдовской мысли?
В юрту вернулась Урга, сжимая в кулаке окатанный ручьем розовато-серый гранитный камушек с широкой матово-белой кварцевой полоской. Усевшись у самой стены лицом к решетке, она поджала ноги и принялась натирать камень о войлочную кошму. Спор сам собой оборвался, и Олег продолжил свою работу, время от времени с любопытством подглядывая за странным занятием девушки. Шаманка же ни на что не отвлекалась, лишь иногда поднося камень к глазам, оценивая кварцевую полоску на просвет. Издалека казалось, что она стала уже прозрачной, как стекло, но хозяйку результат никак не удовлетворял.
Наконец, когда снаружи стало смеркаться, Урга поднялась, откинула полог, глянула на небо и вернулась:
— Дай мне нож, Олег.
Середин вынул из ножен маленький «обеденный» клинок, подал ей рукоятью вперед. Шаманка долго и тщательно вытирала его о рукав поневы, потом села к костру, подняла перед собой, удерживая двумя ладонями, и что-то тихо забормотала, раскачиваясь вперед и назад.
— Ты чего делаешь, малышка? — поинтересовалась было Роксалана, но Олег взял ее за плечо, прижал палец к губам и покачал головой. Он отлично знал, что во время обряда чародея отвлекать нельзя. Если, конечно, ты не намерен ему помешать.
Урга скользнула ладонью над слабо тлеющим очагом, и в центре взметнулось ревущее пламя. Шаманка провела лезвием ножа через пламя, оттянула у себя прядь волос, срезала на длину ладони, выронила в огонь — и оно тут же опало. Олег ожидал, что в юрте завоняет паленой шерстью — но никакого запаха не появилось. Девушка воткнула клинок в землю, легко взметнулась, бесшумно захлопала в ладоши, тихонько напевая, обошла очаг, встала перед входом, начертала руками неведомый Середину знак, развела ладони в стороны — и воздух ощутимо задрожал. Продолжая петь, иногда срываясь на полный голос, Урга отступала к северной стене. И воздух, подобно прозрачной, выдающей себя только бликами на поверхности пленке, тоже двигался, растягиваясь вслед за шевелениями ладоней. Шаманка ощутила спиной решетку, вскинула голову, быстро-быстро заговорила речитативом, опустила руки — и дрожащая «пленка» исчезла. Девушка поклонилась, коснулась пальцами лба, груди, живота, распрямилась, добрела до очага, выдернула нож, протянула ведуну:
— Благодарю. Чувствую, ты ковал его сам. Он чист.
— Не стоит благодарности. — Олег вернул клинок в ножны. — Что ты сейчас делала?
— Заключила уговор с духами ветра. Они дают нам на эту ночь защиту. За это они, когда пожелают, могут пользоваться мною.
— Ты продала им душу? — округлила глаза Роксалана.
— Нет, — мотнула головой шаманка. — Я… Как это сказать? Плата духам должна быть равна услуге. Они отдают себя мне и слушают всю эту ночь. Значит, и я должна ответить им тем же.
— Дать им попользоваться собой ночью?
— Роксалана, это же бесплотные
— Пошляк! — фыркнула воительница.
— Я не знаю, какая будет плата и когда она истребуется, — пожала плечами Урга. — Но она будет длиться ночь, от заката и до рассвета.
— А если колдун не придет?
— Уговор заключен… — Девушка подобрала с пола свой отполированный камушек и села у очага, положив подбородок на колени.
— Понятно, — прикусил губу Олег.
— Ложитесь, спите спокойно, — сказала шаманка. — Духи охранят ваш покой надежнее мечей и амулетов.
— Может быть, тебе помочь?
— Духам не нужна помощь смертных. Ложитесь. Ваше дело ратное, вам нужен отдых. Я могу выспаться и днем.
— Мудрая мысль! — согласилась Роксалана. — Сто лет в нормальной постели под нормальным одеялом не спала! Давай укладываться, Олежка…
Как оказалось, директор по продвижению и маркетинговому обеспечению фирмы «Роксойлделети» считала «нормальной постелью» расстеленную на земле, поверх толстой кошмы и ковра, овчину и такую же овчину вместо одеяла.
Ведун долго колебался, глядя на Ургу. Та, покачивая головой, наблюдала за тлеющими остатками углей в очаге юрты, иногда поднимая ладонь и, словно от света, заслоняясь ею от входного полога. Но потом все же смирился с реальностью, скинул поддоспешник, стянул рубаху и тоже забрался под теплую овчину.
Как ни странно, сон сразу сграбастал его в свои объятия, обрушив на голову беспорядочный поток никак не связанных между собою образов: доска для катания по волнам и ревущий между городскими многоэтажками танк, распускающиеся розы и стрекочущий эскалатор метро, порхающая бабочка и атомная подводная лодка, вылетающая из глубины и падающая на облака с раскрытым парашютом, и он в кирзовых сапогах садится на ливонского рыцаря в полном его неподъемном вооружении…
Сон оборвался так же резко, как и начался. Слабое, еле слышное потрескивание заставило разомкнуть глаза. В голубоватом, как от кварцевой лампы, свете было видно, как на стенах одна за другой стремительно иссыхают рябиновые ветки, скукоживаются иглы можжевельника. Олег поднял голову, рука скользнула к лежащей рядом с постелью сабле.
— Е-а… — еле выдохнула Урга, и Олег скорее угадал, что его просят не вмешиваться.
За стеной юрты послышался вой, по решетке пробежала тень, оставляя на войлоке под ней длинный серый след. Рябиновые веточки рассыпались просто в прах, можжевельник же, наоборот, издал резкий, но приятный, на взгляд Середина, запах. Тень вздулась над решеткой пузырем, округлилась, вытянулась в сторону постели. Оторвалась пуповина, что связывала шарик со стеной, он расправился в высоту и начал принимать очертания человеческой фигуры…
Урга хлопнула в ладоши. Стены дрогнули, качнулись внутрь, выгнулись наружу, побежали по кругу, быстрее и быстрее, стали сжиматься к центру. Только через несколько мгновений Середин понял, что юрта все-таки стоит на месте, а вращается широкий воздушный вихрь с центром над хрупкой девушкой, сидящей у очага. И не просто крутится — маленький торнадо сжимался все туже и туже, не давая мятущейся тени вырваться наружу. Урга раскрыла ладонь, на которой лежал уже знакомый ему отполированный волнами и войлоком гладыш. Вихрь торжествующе взвыл, сжался еще сильнее, собрался в нижней части на конус, тонким его кончиком поймал камень, но не втянул, а сам в считанные секунды всосался внутрь. И в то же мгновение все стихло: перестал реветь маленький домашний ураган, перестали хрустеть пересохшие ветки, погас голубой кварцевый огонь.