Потрясение грани

Артюхов Олег

Опасаясь запутаться в парадоксах, я ущипнул себя за руку, слегка успокоился и мысленно устроил взбучку:

«Какого хрена ты тут развесил нюни. Сам добровольно влез в ситуацию и задёргался, когда завяз в проблемах. А чего, ты, милок, хотел, начиная путь? Лёгкого отпускного приключения? Между прочим, тебя деды предупреждали, а ты решил гордыню потешить, забыв про неписанный закон: не хочешь жить по-плохому, по-хорошему хуже будет? И вот сейчас ты мечтаешь спрятать голову в песок и ищешь выход? Обязательно найдёшь. Только не выход, а проход. Задний. И, мой тебе совет, уж коли назвался клизмой, смело полезай в этот самый проход. После всех твоих трансмутаций, только дураку непонятно, что ты уже миновал точку возврата. Кстати,

совсем недавно Творцы предлагали тебе раствориться в океане любви и добра. И что ты ответил? Что ответственен за пылинку по имени Земля. Так отвечай, леший тебя побери, и прекрати валять дурака!! Ты думаешь дедам и Елене легче? Намного тяжелее! Ты избранный и посвящённый, многое знаешь, видишь скрытые связи и имеешь возможность себя защитить. А они, нет. Что, что? Ты ничего такого не ожидал и тебе страшно? Ерунда! Настоящий страх – это беспомощность! Немедленно вставай, иди и извинись перед ними за несдержанность».

Поистине, умные мысли всегда запаздывают. Я поднялся и, схватившись за опору крыльца, одним прыжком перемахнул все ступеньки и тут же затормозил, увидев Елену и дедов, тихонько стоящих в дверях. Я шагнул к ним, а они, не скрывая тревоги в глазах, сбились в кучку и замерли. Смотря на них сверху вниз, я наклонился и негромко проговорил:

– У меня один единственный вопрос: мы сегодня будем вечерять или нет?

Ленка радостно взвизгнула и бросилась в дом, а деды выдохнули и засуетились. Мне стало жаль этих замечательных стариков. Я подхватил их под руки и увлёк внутрь. Проводив до стола, я усадил их на почётные места в красном углу, а сам остался стоять, глядя, как Елена собирает на стол. Чуть погодя, волнуясь, я возобновил прерванный разговор:

– А теперь прошу выслушать меня и понять. Я думаю, вернее, знаю, что грядут грандиозные события, связанные с борьбой мировых сил, и, похоже, мне придётся стать их участником. Вовсяком случае, примите это, как данность. Я точно знаю, что наш противник очень опасен и жесток, и он, действительно, носитель древнего зла. Более того, как говорил мой друг Син: он знает о нас всё, а мы о нём ничего. – Я обвёл моих спутников взглядом, остановив его на замершей с чайником в руках Елене. – Но, главная проблема в том, что по неизвестной причине именно я стал точкой притяжения зла, а потому находиться со мной рядом опасно. Вы все мне очень дороги, и, опасаясь за ваши жизни, я предлагаю… расстаться.

В тишине горницы, словно взрыв, раздался грохот разбившегося чайника. Глаза Елены, казалось, увеличились вдвое и наполнились неподдельным страданием.

– Всё сказал? – ехидно проскрипел дед Семён, и блеснул взглядом за стёклами очков.

– Да.

– Тогда сядь и послушай, что скажет тебе старый хранитель. Может, до тебя кое-что и дойдёт.

Чувствуя себя весьма неуютно, я тяжело опустился на стул, уставился на свои сложенные в замок руки, боясь ещё раз встретиться глазами с Еленой. А дед Семён продолжил:

– Ты, конечно, считаешь себя единственным бойцом в битве за Землю, и возомнил себя не меньше, чем мессией, готовым пострадать за людей. А я скажу тебе прямо: выкинь эту дурь из головы, – дед Семён сжал руки в кулаки и сердито насупился. – Не смотря на все твои посвящения, ты ещё очень молод, неопытен и наивен. Тебе кажется, что борьба – это цель, порыв и самопожертвование, а на самом деле – страдание, терпение и тяжкий труд. Тебе не приходило в голову, что человечество, каким-то образом умудрилось дожить до нашего времени. Теряя миллионы жизней, испытывая неисчислимые беды, порой опускаясь до скотского состояния, люди проходили через страшные потрясения, переживая их, словно болезни и выздоравливая. Ты думаешь это случайно? Помимо нас с Пахомом многие и многие хранители берегут Землю, непрерывно борясь и жизнью своей отвечая за неё. А ведь мы не хуже тебя знаем, что жизнь в отличие от смерти не имеет единственного смысла. На Земле возникали и исчезали десятки цивилизаций, и почти всегда беда приходила от проклятых «скорпионов». Ни одна война не происходила без их участия, – дед Семён попытался поглубже вдохнуть и закашлялся, – Боже мой, какая была бы жизнь, если бы не эти твари, густо посеявшие зёрна зла по всей планете. Но сейчас, действительно, грядёт что-то страшное, поскольку кто-то большой начал дёргать за верёвочки, заставляя всё человечество кривляться под чужую музыку. Хранители об этом знают и прилагают все силы, чтобы защитить Землю от ужасного поражения. Безусловно, тебе предстоит немало попотеть. Однако со всем уважением скажу, что ты сильнейший и лучший, но лишь один из нас. Запомни, каждый хранитель готов отдать для победы все силы и саму жизнь, о чём мы поклялись памятью предков. Понял ли ты, о чём я сказал?

– Но… я же хотел, как лучше… безопаснее…

– Вишь ли, Антошка, – включился в беседу дед Пахом, шуруя в печке кочергой, – сотни колен хранителей безвидно и безвестно влачили свой крест и вдокон сгинули в драке со злом. Како я ужотко гуторил, мы хреновые хранители, неважные, но в каждый миг отдать готовы живот за славное дело пращуров. То наша судь и наш выбор. А ты ведать должон, што не сам по себе пуп земли, а кроха великого братчества единодумцев. А што до твоих чудных перемен, то сперва помысли, для чёени тебе дадены и пользуй со смыслом. И досталь трепаться впусть, не то помыслю, што ты и впрямь умом обносился.

Я сидел красный, как рак, и чувствовал, что мне сначала настегали задницу, словно озорнику, а потом поддержали и не дали упасть. Радостная мелодия чувств зазвучала в душе, с которой упал большущий камень.

Я поднял глаза на Елену, замершую у стола с отрешённым выражением лица, откашлялся, пытаясь избавиться от комка в горле, встал, взял её за руки и поцеловал вздрагивающие пальцы.

– Прости меня, Лена. Я наговорил глупостей. В жизни всякое бывает. Простите меня, дедушка Семён и дедушка Пахом.

Она отвернулась и принялась убирать осколки чайника и остатки разлившейся заварки. Дед Семён внимательно посмотрел на меня и жестом пригласил сесть напротив.

– Теперь о деле. Отец Иоанн давеча сообщил, что поутру в храме состоится собрание хранителей здешнего Круга, и настоятельно просил нас участвовать. Я полагаю, там многое и прояснится. А посему, утро вечера мудренее.

Глава 2

Попрощавшись, дед Пахом увёл Елену ночевать в соседний дом, дед Семён, кряхтя, залез на печку, а я вышел подышать на двор.

Время перевалило за полночь, и разогретую солнцем землю наконец-то остудила темнота. Невидимые листья дуба колыхал слабый ветерок, открывая и закрывая россыпи звёзд, с которыми соперничали дальние огоньки за околицей. Гуляки затихли. Изредка сонно перебрёхивались собаки, да монотонно цвикали сверчки. С наслаждением втянув сладкий ночной воздух, я повернулся и уже потянул на себя дверь, когда почувствовал чужое присутствие.

Я мгновенно переключился на боевой режим и «увидел» за толстым стволом дуба свечение контура человеческой фигуры. Медленно обернувшись, я охлопал карманы, будто что-то искал, затем лениво потянулся и сделал вид, что направляюсь к калитке.

Поравнявшись с деревом, я молнией метнулся за него, предплечьем под горло придавил незнакомца к шершавой коре и одновременно левой рукой прижал его правую. Изменённое зрение позволило разглядеть в темноте крепкого молодого мужика выше среднего роста, примерно моего возраста, одетого в камуфляж. Выглядел он довольно подозрительно, но в его глазах я не заметил злобы и угрозы, а только странную смесь восторга и беспокойства.

– Ты кто? Быстро отвечай.

– Твой страж, Избранный.

– Ты чего несёшь. Какой страж? Я тут без году неделя и толком даже ещё не осмотрелся.