Повелитель крыс
Шрифт:
Машина исчезла. Григорий нахмурился. Он ведь непременно должен был услышать шум двигателя или шорох шин.
В течение нескольких столетий Григорию довелось вытерпеть многое при встречах с другими. Он не сомневался, что в действительности этих встреч было гораздо больше, чем он помнил, — просто они стерлись из его памяти. И все же настолько обескураживающей встречи Григорий припомнить не мог.
Скосив глаза в ту сторону, где он видел машину, Григорий зашагал через улицу к арке ворот. Поворачивать обратно он не намеревался.
Шагая, Григорий рассматривал
Григорий подергал створку ворот. Створки задребезжали, но ворота оказались заперты. Григорий осмотрел замок и порадовался тому, что он более или менее традиционный и, кроме того, не оборудован переговорным устройством. Впечатление было такое, что никаких нововведений с тех пор, как дом был построен, тут не предпринималось. Это очень порадовало Григория. Для него, мало меняющегося с течением лет, было чересчур болезненно видеть, как исчезают на глазах, уходят в небытие привычные вещи или сменяются другими, настолько не похожими на предыдущие, что и догадаться невозможно, для чего они предназначены.
Григорий почувствовал, что и на замок, и на ворота наложены заклятия, но сила их была такова, что он без труда мог бы их снять. Григорий протянул руку и коснулся замочной скважины.
Вспыхнула искра, но, к удивлению Григория, замок и не подумал открыться.
Он предпринял новую попытку и получил тот же самый результат.
Григорий сделал шаг назад. Нетерпение и раздражение смешались в его сердце. Он никогда не был особенно высокого мнения о своих способностях, но уж для того, чтобы отпереть простой замок, их всегда хватало. Он попробовал еще раз, но преуспел не больше, чем раньше.
Неудача заставила Григория отойти подальше от ворот. Он задумчиво потирал подбородок, гадая, как же быть. Если ворота не желают его пропускать, можно было бы попробовать перелезть через стену. Конечно, сделать это надо будет осторожно, чтобы никто его не заметил. Григорию были доступны и другие методы проникновения за забор, однако он опасался столь открыто демонстрировать свой дар — особенно здесь.
Он поднял глаза, размышляя, где было бы удобнее перебраться через забор, и только теперь ясно разглядел арку над воротами и лепную фигуру, которую издалека принял за птицу.
Но это была не птица.
Григорий чуть не закричал. Он не мог бы сказать, что удержало его от крика.
Это была не птица, но крылья у лепного зверя были. Крылья из серого и белого камня.
Над воротами, словно на высоком насесте, устроился… Фроствинг!
VI
Солнце уже село, когда Тереза вышла из офиса агентства. Уходила она последней, что, с одной стороны, порадовало, а с другой — огорчило, поскольку ожидание казалось ему невыносимым. Тереза уходила одна, значит, свидетелей их встречи будет меньше, и все же ему так хотелось встретиться с ней поскорее и хоть немного облегчить душу.
Григорий
В данном случае грифон был высотой всего в два фута, но даже его уменьшенная копия устрашила Григория не на шутку. Даже то, что грифон являл собой неподвижную каменную статую, не имело никакого значения. Увидеть Фроствинга не во сне, а наяву — этого оказалось вполне достаточно для того, чтобы Григорий со всех ног бежал от дома.
Да, он бежал, словно напуганный мальчишка, квартал за кварталом, мечтая как можно быстрее оказаться подальше от ненавистного грифона. В ушах Николау звучал зловещий хохот, и он не мог заглушить его, хотя понимал, что этот хохот вызван только его собственным стыдом. Статуя не сделала ровным счетом ничего для того, чтобы он подумал, будто она представляет собой нечто другое, а не холодный кусок камня.
Когда же Григорий в конце концов овладел собой, а произошло это тогда, когда от дома и треклятой арки его отделяло уже много кварталов, он понял, что только один-единственный человек способен помочь ему разгадать эту тайну. Он сомневался, что Терезе известно все, но что-то ей наверняка было известно. Что именно — это ему предстояло выяснить тем или иным способом. В крайнем случае пришлось бы прибегнуть к насильственному выкачиванию сведений из ее сопротивляющегося разума.
Тереза задержалась, чтобы запереть дверь офиса. Двое других сотрудников ушли вперед, переговариваясь друг с другом. Григорий покинул свой наблюдательный пункт и поспешно зашагал следом за женщиной. Шел он совершенно бесшумно.
Когда до Терезы оставалось всего несколько ярдов, Григорий рискнул окликнуть ее:
— Тереза! Прошу вас! Мне нужно с вами поговорить.
Тереза вздрогнула и обернулась. Выражение лица у нее было не слишком довольное.
— Мистер Николау. Вы не явились на встречу.
Это говорило о многом, но Григорий сделал вид, что воспринял фразу Терезы только в самом прямом значении.
— Простите, Тереза. Прошу вас, вы должны меня простить. Но теперь нам непременно нужно поговорить. — Немного растерявшись, он добавил: — О доме.
— О доме ? — прищурилась Тереза. — Том самом, что изображен на плакате, который вы сорвали со стены у нас в офисе и умчались, как ветер? Простите, мистер Николау, но для шуток у меня времени нет. Если хотите поговорить об этом доме, обратитесь к другому агенту. Я же не стану заниматься ни этим домом, ни вами.
Говорила Тереза на ходу и старательно выдерживала дистанцию. Григорий никак не мог с ней поравняться. Он делал шаг вперед — Тереза тоже делала шаг. Гнаться же за ней он не хотел — опасался, что она закричит, позовет на помощь.
— Пожалуйста! — взмолился Григорий и остановился. — Обещаю, я шагу дальше не сделаю, если вы просто выслушаете меня! Вы меня неправильно понимаете. До тех пор, пока я не увидел плакат, я и понятия не имел об этом доме! Вас явно что-то обеспокоило вчера, но это было не моего ума дело, поэтому я не решился спросить вас об этом.