Шрифт:
Пришелец.
Изгородь на краю поляны, со стороны оврага Иван укреплял особенно прочно. Тщательно отбирал самые крепкие, острые колья, на расстояние трёх метров глубже закапывал и попарно туго стягивал их гибкими ивовыми прутьями. Соединял вкопанные жерди длинными еловыми жердями. Причиной такой предосторожности служил прилегающий к поляне, овраг. Совсем не широкий овраг, крепкий парень, разбежавшись, мог легко перепрыгнуть его, и не длинный, а казалось, не имел дна. Иногда, в летний день на небе вместе с солнцем появлялась и полная луна, а из глубины оврага поднимался густой серебристый туман, заполонял ветки вблизи стоящей берёзы, кусты колючего шиповника. В его густоте берёза словно раздваивалась, к шиповнику прирастали тонкие прутья ивняка. Иван тоже внимательно наблюдал это редкое необычное явление. Рядом,
Обман зрения, решал Иван, опасаясь ближе подойти к серебристому туману, к новой берёзке с ивняком, и спешит было идти по хозяйству. Хозяйство у него не маленькое: десяток коров с телятами, двадцать овец, пара свиней и десятка три кур. В основном за хозяйством управлялась его жена, Ольга Михайловна. Она распределяет обязанности между мужем и работниками. Весьма серьёзная особа, все на их маленькой ферме ей подчиняются: сам Максимов, прибившаяся рядом с ними пара бомжей, Саша и Маша, и его старики – родители. Все, может быть и не всегда ею довольны, но слушаются. Каждое утро Иван отвозит молоко и яйца в придорожное кафе. На обратном пути закупает продукты.
Сейчас Иван снова замечает таинственный серебристый густой туман, поднимающийся со дна оврага, раздвоившуюся берёзку и ивняк. Неведомо, как и откуда появившейся здесь? Среди кустов замелькала голова с густой тёмной бородой на мощной челюсти, затем появились широкие плечи.
Они прикрыты шкурой с прилипшей глиной, репейником, длинными сухими травинками, уцепившимися за серую скомканную шерсть. Ноги пришельца обмотаны остатками такой же шкуры, подвязаны гибкой ивовой корой. В руках он, держа крепкую дубину.
<<Иети>>! догадался Иван Максимов, с жадным любопытством всматриваясь в пришельца: тот самый снежный человек, ради которого собираются экспедиции. Увидеть йети, хоть издали уже событие, взять слепок с его ноги, волосок – уже удача. Но, как задержать его? Кого позвать на помощь? Саша с Машей, как назло, не маячат на огороде. Старики его не спешат в лес за вениками, на дороге не видно машин, да и Ольга Михайловна тоже укрылась в доме. Широко расставив крепкие ноги, пришелец с любопытством осматривался кругом. Тёмная борода и не расчёсанные длинные волосы внизу переплетались с завитками шерсти на шкуре. Серые глаза изумлённо смотрели на строения за рекой, на дорогу, на изгородь. Он хмурил брови, вытягивал вперёд полные губы, втягивал голову в плечи, оглядывался, шумно принюхивался.
Пришелец, заметив Ивана, вдруг поднял руки, чуть выше плеч, повернув к нему открытыми ладонями. Увесистая дубина, которую он держал в руках, была отброшена в сторону, в кусты.
<<Что это!? Когда появилось? Вот это да! Из чего? Для кого? Для чего>>?
Пришелец повернулся к нему, и казалось, что об этих вопросах Иван догадался, посмотрев на его изумлённые глаза, на его фигуру, потянувшуюся к нему, в растерянном жесте руки, указывающее на их маленькое поселение, в не смелой улыбке, пробивающее сквозь бороду, в робком движении его второй руки, протянутой к нему. Иван заметил восторг пришельца достижениями цивилизации и поспешил приписать его своей особе. Разве мог он упустить возможность, похвастаться собой? Иван Максимов, уважая желание гостя, сам подсказывал пришельцу что, где здесь находится и как называется?
– Видишь, река, – говорил он, тоже протягивая вперёд руку, – за рекой, в загородке пасутся мои овцы. В маленьком домике, стоящем рядом, живут мои старики – родители. Рядом стоит банька, мы там моемся, рябинка у баньки стоит. В большом доме с зелёной крышей живу я с женой.
Вокруг постройки для животных, гараж для машины. Рядом стоит небольшой дом, там живут наши работники. Вдоль дороги тянутся поля и полянки, пока дорога не упирается в бетонную трассу с придорожным кафе.
Пришелец слушал внимательно, от напряжения хмурил брови, приоткрыл рот. Мысль материальна. Слова Ивана трансформировались в понятные для пришельца образы. Не всё, но основное он понял. Это стойбище Ивана. Какие крепкие, большие у них жилища! Как много у них зверей! Только, почему они не убегают? Боятся хлипких перегородок? Зачем перед домом Ивана растут красные и синие цветы? Их едят? Зачем взрыхлена земля между жилищами? Какая мягкая шкура на Иване! Какого зверя он убил? Здесь не так, как у нас в стойбище, решил пришелец, считавший, себя заблудившимся, здесь лучше. К любопытству примешалась львиная доля доброй зависти, породившая желание и у себя в своём стойбище сделать нечто подобное. Как и его далёкий предок, боясь и любопытствуя, боясь и желая погреться, в первый раз подходил к огню, зажжённому молнией. Так и Пришелец боялся Ивана и всё же продолжал стоять, любопытствовать. Он более уверенно поднял руки с раскрытыми ладонями в сторону Ивана. Жест пришельца, ещё раз, уверяющий его в своих мирных намерениях, совсем успокоил Ивана, настроил его на добродушный лад. Желание задержать пришельца для передачи его властям, учёным уступило перед собственным жгучим любопытством. Откуда он? Из параллельного мира? Из прошлого времени?
Года три назад Саша видел здесь похожего на снежного человека. Тогда тоже наступало лето, светило солнце и показалась луна, а из расщелины оврага поднимался густой серебристый туман. Саша тогда потерял маленький карманный ножик. Откуда бы ни появился загадочный пришелец, а Ивану уже жалко отдавать его властям или учёным. Власти его удачу присвоят себе, учёные напишут много диссертаций, шустрые журналисты наперебой разразятся шумными статьями, а что останется ему – Ивану? В лучшем случае его кратко упомянут в своих очерках. Да и самого пришельца запрут в железную клетку, будут его осматривать, ощупывать, измерять, словно неведомого зверя. А он вполне разумное существо. Пусть он хуже соображает, но зато такой любопытный, безобидный, интересный. Пришелец перелез через изгородь, позабыв о своей дубине. Он медленно приближался к Ивану и всё повторял: что это такое! Кто сделал? Когда появилось? Восторгу Пришельца не было конца.
– Кто ты! Откуда? – строго спрашивает Иван, сердито поджимает губы. Он наклоняет голову вперёд, для устойчивости широко расставляет ноги. Всё же, подражая пришельцу, поднимает руки к плечам с открытыми ладонями. Пусть гость за расспросами увидит не только его настороженность и любопытство, а и доброе к нему отношение. Пришелец подошёл ближе и замер, словно изваяние, увидев топор. Удивление, сомнение и недоверие отразились у него на лице. Пришелец присел, развёл руки в стороны, обернувшись к Ивану, и осторожно дотронулся пальчиком до топора. Кто сумел обтесать так ровно такой большой скребок, недоумевал он? Таких крепких хижин, такого запаса зверей (мяса), такого крепкого острого скребка, таких длинных гладких кольев он не у кого не видел. Кто этот сильный, умелый могущественный незнакомец?
– Могур! – назвался незнакомец, показывая пальцем в грудь, – а как звать тебя, повелитель? Велико ли твоё племя? Многочислен ли твой род?
С Иваном Максимовым, заводским рабочим, ни кто так почтительно не разговаривал и тем более не называл его повелителем. Он рядовой представитель, но более развитого общества, а для пришельца, очень похожего на первобытного человека, он выглядит почти богом. Играючи он может поразить пришельца своим умом, знанием, богатством. Играючи может сделать его счастливым! Может укрыть его от учёных, непременно стремящихся использовать пришельца, словно интересную игрушку, в своих целях, прикрываясь глупым желанием обогатить науку. А фермер, кроме первобытной дубины и жалкого одеяния Могура видит ещё и его простое человеческое любопытство, его ум, проявляющийся, прежде всего в его восторженных похвалах ферме Ивана Максимова. Хочется в ответ тоже похвалить, и чем ни будь помочь.
– Я Иван! – Иван тоже приложил руку к груди, – моего племени только малая часть. Оно многочисленно, словно песок на берегу, словно листьев на деревьях – так нам много!
Могур растерянно улыбнулся, не доверчиво глядя на песок, на листья: неужели может быть так много народа? Им же не хватит зверей на мясо? Не хватит хвороста для костра?
Иван торопливо соображал, как провести Могура домой? Может, лучше оставить его в бане? В каком качестве представить его жене? Саше с Машей? Старикам? Как быть с его одеждой? С его обликом? Так размышляли они, каждый о своём, одинаково нахмурив брови, сжав губы, только Могур задумчиво чесал свою голову, а Иван пощипывал подбородок. Их молчание прерывает громкий лай большой рыжей собаки. Из леса, вдоволь набегавшись, выбежал Шарик и сразу набросился на пришельца. Тот вздрогнул, единым рывком вытащил кол из изгороди, замахнулся. Шарик визжал, подпрыгивал, стремился дотянуться до кола.