Повелитель снежный
Шрифт:
– Посмотри только, словно за секунду одну замерзли они! – шептались за спиной моей жители деревни, долго еще обсуждая, как хоронить мужчин этих, и как они в краях наших оказались, а главное шли для чего.
Предлагали даже до весны оставить их, чтобы отомлели и от льда отошли хотя бы.
– На торговцев не похожи…ничего рядом с ними не было, и лошади сбежали!
А у меня в душе все переворачивалось, когда понимала я, что это те самые мужчины, что я слышала, пока в берлоге тайной сидела, спрятанная ото всех Повелителем снежным своим.
Но спросить его об этом боялась…
Отдавалась
Верила ему, больше чем себе.
И все искала в себе пути-дороги к нему.
Настойчиво и каждую секунду, был ли рядом он, говорил ли голосом своим околдовывающим или молчал, находясь поблизости где-то и всегда во всем помогая, да только я не понимала, как же отыскать мне его.
И мучило меня это! Всю душу выворачивало от безысходности и страха, что так его и не увижу, когда уже и февраль за середину перевалил, и зима на убыль пошла, уступая постепенно время весне зеленой, да брату Повелителя моего снежного.
Бабушка на меня все чаще косилась, да хмурилась, ночами пробуждая ото сна моего сладостного и тревожно водя руками горячими по лицу моему, говоря взволнованно, что стонать я стала ночами темными, вся мечусь по кровати, а никак места себе не найду, словно жар у меня.
Все переживала она, что заболела я и права была – им заболела я!
Повелителем своим снежным.
Совсем пропала в омуте голоса его и плену рук горячих и требовательных, от которых не отбивалась уже, а льнула к ним за лаской мужской, да терпкой, которой все больше и больше хотелось, слыша шепот его горячий, и ощущая губы мягкие на лице своем, на шее, и на плечах полуобнаженных:
– Вся душа моя выгорела от желания к тебе касаться, свет очей моих! Лето одно выдержу, пытку одну протяну, но не боле! Зимой следующей моей будешь!
Оттого я и стонала ночами, оттого и горела вся, бабушку свою пугая, что сгорала от слов его несдержанны, и плавилась, словно снег от солнца палящего в руках его сильных!
А ведь не видела его!
Так и не видела, хоть и любила всем сердцем своим, каким бы не был он!
Вся измучилась я, вся извелась от поисков своих, чтобы найти в себе ту тропинку, что к нему привела бы, да только толку не было никакого.
Так днем и уснула, не слыша голоса Повелителя своего, словно затаился он, тяжело в сон проваливаясь, и так непривычно было, что нет его рядом, что аж сердце словно заледенело все.
Страшно было, что через пару дней снова в лесу найдут словно статуи заледеневшие….а про тех пятерых он сказал, что заслужили они, и на грех шли в деревню нашу, а больше и не спрашивала, зная, что Повелитель снежный лучше меня знает кто в чем виноват и как наказание понесет свое, ибо был он не просто бог, а Царем Нави.
Старалась не думать об этом я, не пугать душу свою о том, кого в себя пустила, и кого полюбила так сильно, и что души человеческие в царство его попадали за грехи свои. Никогда об этом Повелитель не рассказывал, говорил только, что придет время, и я все сама узнаю. Увижу сама все.
И странно было во сне своем об этом думать, когда я поняла, что по снегу белому иду.
Да не просто по снегу, а по ягодам красным ступаю,
Лопаются под ногами босыми ягодки эти, ступни мои в алый цвет окрашивая и уводя куда-то между сугробов и деревьев красивых, да заледеневших, словно в сказу я попала – так красиво везде!
Все такое белоснежно-снежное, чистое и хрупкое, что меж ветвей и стволов белых туман стоит, окутывая меня, но не замораживая.
А я все шла и шла вперед по тропинке из ягод алых, заворожено и заинтересованно, будто понимала, что она увлекает меня, не давая с пути сбиться, как в сказках клубок ниточек волшебный.
И казалось мне, что туман все гуще становится, словно на клубы пара похожий, отчего и было все такое белое вокруг, будто скрывая, или меня пряча от глаз посторонних, когда увидела я едва различимую фигуру.
Не знаю, даже почему мое сердечко бедное забилось так сильно и восторженно, то ли оттого, что аромат знакомый, морозный ощутила я, то ли оттого, что фигура все яснее пред моими глазами становилась и вот уже видела я спину мужскую, да такую огромную, что даже нашему кузнецу и не снилась!
Широкая, мускулистая, словно сила всех зверей лесных под кожей этой белой ходила мышцами тугими и упругими, что выпирали так красиво и завораживающе мощно!
Век бы такой спиной любоваться, да только взгляд мой метнулся по позвоночнику гибкому, по всей длине которого какие-то символы нарисованы были странные, старинные, на руны похожие.
И не просто нарисованы на коже белой, а словно выжжены краской черной от линии плечей по всему позвоночнику вниз ровной полоской широкой, прячась под водой озера, что не было льдом сковано, как раз там, где ягодицы начинались, отчего застыла я смущенно, понимая, что стоит мужчина в воде обнаженный.
Да такой огромный, что аж страшно!
И волосы иссеня черные инеем покрыты, но скоро поняла я, что не зря сердечко мое застучало так восторженно и радостно, потому что раздался смех, слаще которого не слышала я ничего в жизни своей, да голос ласковый:
– Нашла ты меня, любимая!
10 глава
Снег в этой тьме так изыскан – как боль, как душа... С краю пройди не дыша на него, не дыша. Видишь – ладони твои горячи, как османский восход. Что в них положат волхвы, если тронется лёд?Что в них удержишь ты сам в эту полночь твою? Книгу какую услышишь взамен Бытию? Всё, что написано было тобой вдалеке, станет иероглифом чёрным на белой руке.Снегом, кочевьем, кочевником – кем же ещё? – будешь всегда, если путником зимним крещён. Свет в коридоре, короткий, прерывистый сон... Снег – это пыль на десятке небесных коронТех королей, что просты, словно боль и душа... Если по краю идёшь, то иди не дыша. Видишь, как белого мало в безудержной тьме? Пусть он лежит до утра на земле, на земле...Бес ли коснется его или маленький бог, ты не поймёшь по следам на развилке дорог... Кто тебе дорог, и дорог кому ты зимой? Снег так изыскан, как слёз Магдалининых соль... Если по краю идёшь, то иди не дыша. Падает снег – и ты следом иди не спеша...©Снежный Рыцарь