Повелитель снежный
Шрифт:
– Не бойся его, любимая. Аспид черный только в сказках ваших страшен, а в Нави он моя правая рука, защита и опора. Троих создал я из плоти и крови своей, чтобы в царстве моем помогали. Детьми моими они стали, помощью. Всю Навь между ними поровну поделил, чтобы никто обиды не знал. Первым Кощея создал из кости своей. Мудр и велик он, ему вручил все ключи от Нави, - рассказывал мне Повелитель мой, словно убаюкивал, голосом своим завораживая, и сказки детства моего на новый лад пересказывая, да только все равно перед глазами моими был образ скелета страшного с короной на голове костяной, что из костей людей была создана, - Он следит за
Не знаю, как не поморщилась я, снова сказки вспоминая и то, как рассказывала бабушка, что упырь от страшный с кожей зеленой, да пузом огромным, потому что кровь человеческую пьет, как пиявка и все никак насытиться не может.
– Вся страсть моя в Вие горит, не давая ему покоя, поэтому самая темная часть Нави в руках его. Он души от Кощея принимает и следит, чтобы каждый получил по заслугам своим. Тех, кого может отчистить он, то отпускает, коли поняла душа человеческая какие зверства творила и грехи свои приняла…. – видимо не стал рассказывать об участи тех душ, что грязными оставались, чтобы еще сильнее не испугалась я, дальше продолжив, - А третьим Аспид на свет появился из кости, крови и плоти моей. Закаленный жаром солнца и лавой земли, самый сильный он среди братьев своих. Вся сила моя ему досталась, поэтому стоит на страже миров Аспид наш, не давая из Нави душам вырваться, или из Яви прийти. Три мира на ладони его лежат, потому и называют его трехглавым, но самый преданный и верный он среди братьев своих. Войн и боли повидал не меньше моего, оттого и в шармах тело и лицо его все. Больше всех его даже братья бояться.
Заворожено слушала я, начиная по иному к созданиям Повелителя относиться, даже если по прежнему дрожь шла по телу при мысли о том, что увижу их скоро.
По голосу слышала, что любит их Повелитель мой Темнобог, словно детей своих, помогают они в царстве его Нави, и дел злых не совершают без надобности, да только понимала, что много времени понадобиться мне, чтобы к облику их страшному привыкнуть и не отворачиваться, и не отводить глаз своих в омерзении.
Скоро зажмурилась я, улыбаясь счастливо и облегчено, оттого что солнце кожи моей коснулось. Пусть и не грело оно, зато светило ярко, весь мир белый и снежный как на ладони открывая, когда смогла глаза свои открыть, видя лицо прекрасное Темнобога, и то как улыбается он радостно и облегченно.
– Вот и дома мы, любимая!
Над головой его замок объятья раскинул свои, да только я от глаз горящих его и восторженных никак взгляда отвести не могу, смущаясь оттого, как смотрит он, словно насмотреться никак не может, а сама понимаю, что близок час, когда я его стану и жарко в теле становится, и сладостно так!
И словно не было дороги дальней, и океана бесконечного, вся сила и жизнь во мне кипят и ликуют, так что кончики пальцев подрагивают от нетерпения и жара моего.
Всё прошли мы, все позади осталось!
А впереди руки и губы его терпкие, от которых не оторваться никак!
– Сначала свадьба, - смеется он лукаво, глазами своими голубыми полыхая, словно мысли видит мои смелые и горячие, губами к лицу моему касаясь горячо и настойчиво, словно сам себя убеждает, а не мне говорит, поднимаясь по широкой белой лестнице замка куда-то все выше и выше, пока не вошел в комнату огромную, где стоит кровать
И такая красота вокруг, что ахнула я, с рук его спускаясь, чтобы осмотреться.
Душа моя поет и порхает в месте этом белоснежном, где каждая черточка, каждый угол светлый и глаз ласкающий, от витиеватого орнамента, что на стенах вился замысловато, переливаясь в лучах солнечных, словно иней серебряный, до люстры огромной, в пять уровней, словно из хрусталя и камней драгоценных, что сияют радугой, на стенах отражаясь солнечными зайчиками.
Улыбался Повелитель мой снежный, за мной наблюдая и подходя сзади, чтобы обнять крепко в тело свое большое и напряженное впечатывая, в волосы мои лицом зарываясь и дыша глубоко и порывисто, шепча так, что дыхание его горячее кожи моей касалось, заставляя от страсти подрагивать:
– Как время это пережить, душа моя? Все горит во мне от желания тебя касаться, да ласкать, пока ты остановиться не попросишь!
А я губы кусала от смущения и восторга, улыбаясь широко и несмело, когда услышала голосок тонкий и приятный девы юной:
– Никак Повелитель наш на милую не налюбуется! А нам ведь к свадьбе приготовиться надо бы!
Две девушки в комнату впорхнули – белокурые, голубоглазые и красивые, словно ангелы, в голубых одеждах, глядя на нас весело и задорно, когда усмехнулся Темнобог, все равно от себя меня не отпуская:
– Метель это и Вьюга, любимая. Помощницы твои.
– И вам собираться пора, Повелитель наш!
– щебетали девушки хорошенькие за руки меня беря ласково, и Темнобога увлекая за дверь, чтобы приготовления начать, пока я улыбалась, видя, как недовольно поморщился он, но перечить им не стал, выдохнув тяжело и порывисто, - И Царь Дунай внизу вас дожидается! Говорит, подарок подготовил для Царицы нашей!
Ушел Темнобог нехотя, на прощание мне подмигивая и оставляя с двумя прелестницами, что принялись меня обнимать, да к свадьбе готовить, волосы мои расчесывая, да тело ароматными травами натирая, и так легко рядом с ними было, что забылась я, смеясь над рассказами забавными и узнавая мир этот новый, который и страшным то не был, и про подарок от Дуная позабыв, что он для меня приготовил.
Уже в тонкую нижнюю сорочку облачившись, что была алой, как ягода, что на всех дорожках замка усыпана была, расшитая жемчугом и камнями красными, словно рубины, я рассмеялась, как девушки к двери кинулись, где Повелитель мой показался, внутрь его не пуская и вереща, что примета это плохая невесту перед свадьбой видеть.
– Люди приметы эти придумали, а вы Царю своему не перечьте!
– хмыкал Темнобог, с дороги своей их легко отодвигая и ко мне направляясь, глазами сияя и обжигая, словно кожей ощущала я жар его и нетерпение, что и во мне огнем горело, - Несите пока платье свадебное.
Поворчали девы белокурые, но выпорхнули из спальни нашей большой, а я счастливая, так и хотела перед Повелителем своим покружиться, да спросить лукаво, нравится ли ему, словно сама по глазам не видела, как полыхают они огнем синим, едва сдерживаясь, что как бы не пришлось свадьбу переносить, да только позабыла обо всем на свете, когда из-за спины своей могучей вывел он бабушку мою!
Так и ахнула громко, к ней в руки кидаясь и обнимая все, обнимая!
Моя, живая, настоящая!
Даже в одежде той же, что я оставила ее дома, когда на рыбалку уходила, да сгинула…как и моя мать.