Повелитель теней. Том 1
Шрифт:
— Может, винить и не надо, но снять с себя ответственность я не могу. Ты же знаешь, что на звездолёте командир отвечает за всё.
— Знаю. Простите, что я ною. Вам ведь тоже нелегко, у вас дома тоже дети, внуки. Вас тоже ждут… Я думаю, что мы выберемся отсюда.
— По крайней мере, мы всё сделаем для этого, — согласилась я. — А поскольку мы никогда не сдаёмся, то рано или поздно выберемся. Но хотелось бы пораньше.
— Азаров чуть не запустил движок на «Паладине», значит, это возможно, — заметил Кирилл. — А Олдридж ему помешал, значит, он знает, что происходило. Я думаю, что неплохо было бы с ним потолковать. Только сперва его нужно найти. А потом заставить отпустить звездолёты, —
— В целом, — кивнула я.
— Осталось найти Олдриджа и припереть его к стенке, — удовлетворённо кивнул он.
Я не стала спорить, хотя сильно сомневалась, что всё так просто, хотя и этот план привести в действие пока было чрезвычайно сложно.
Через какое-то время он всё-таки зевнул и вернулся на кровать, чтоб поспать пару часов. Я засунула в сундук свой злополучный свёрток, собрала со стульев подушки, чтоб удобнее устроиться в кресле, снова села, и, глядя на матово-голубое небо за окном, вскоре тоже задремала.
Меня разбудил стук в дверь. Кирилл мигом соскочил с кровати и, схватив кинжал, спросил:
— Кто там?
— Алонсо, — раздалось из-за двери. — Скоро начнётся поединок певцов.
Кирилл открыл ему дверь и растолкал Антона, а потом начал одеваться. Алонсо с любопытством смотрел на меня.
— Вы знакомы с тёмными эльфами? — наконец, не выдержал он.
— Им нужно было кое-что мне рассказать, — уклончиво ответила я, догадываясь, что он уже доложил Деллану о том, что я ушла с Сёрмоном.
Кстати, изгои не просили меня хранить их тайну, но я не собиралась её кому-то выдавать.
— Что-то интересное? — как бы между прочим спросил Алонсо.
— Это очень личное, — честно сообщила я.
— Какое-то предсказание, — понятливо улыбнулся он. — Они это умеют. Только не попадитесь на крючок. Они здорово навострились выуживать у простаков деньги, и ловко манипулируют своими жертвами.
— Я так и поняла, — кивнула я, вспомнив откровения Сёрмона.
Мои спутники тем временем снова облачились в свои рыцарские наряды, и мы отправились на очередное мероприятие.
На сей раз, оно проводилось в большом зале с высоким сводчатым потолком, взглянув на который я сразу поняла, что он построен таким образом, чтоб усилить акустику. Такие залы были и во дворце Великого Тирана на Алкоре, но они уже давно сдавались в аренду залётным театральным труппам и исполнителям, которые любили выступать там. Секрет заключался в особом строении арочного потолка и системе труб и пустот, устроенных в стенах.
Здесь тоже было тронное место для альдора, но рядом с ним стояли кресла для членов его семьи и Леди Полуночи, а также стулья для придворных свиты. Все они сидели на помосте, негромко переговариваясь между собой, отчего в зале раздавался слабый рассеянный гул. В центре под крестовой аркой располагалась круглая чуть приподнятая над полом площадка для певцов, а вокруг стояли ряды скамей, на которых уже сидели гости. Несколько рядов ближе к свите альдора были отделены низкими ширмами. К одной такой скамье проводили нас, и на сей раз Алонсо гордо уселся рядом со мной. По другую сторону от площадки сидели тёмные эльфы, всё также закутанные в свои расшитые узорами плащи.
Альдор, на сей раз, был очень весел и с удовольствием беседовал со своим старшим сыном. Его супруги с ним не было, как и младших детей, зато рядом с ним сидела, ослепительно улыбаясь, Изабо Моро в изумительном платье из зелёной парчи.
— Сегодня призом для победителя будет перстень с изумрудом, — сообщил Алонсо таким тоном, словно страшно жалел, что не обладает
Тем временем на площадку для певцов поднялся красивый молодой человек в костюме из алого шёлка и, дождавшись благосклонного знака альдора, объявил о начале поединка певцов. На площадку поднялись музыканты с инструментами: лютнями, флейтами и барабанами, а потом один за другим выходили исполнители. Они были разными, в богатых костюмах и простых крестьянских одеждах. Видимо, помимо желания услышать красивую музыку и определить лучшего, здесь было и что-то вроде смотра талантов, где знать и богатые горожане могли выбрать себе домашних певцов. Надо отдать должное, голоса у всех певцов были чистые и звонкие, песни, как и подобает алкорским балладам, мелодичные с отмеренным ритмом и гладкими стихами, в основном о любви и о героизме воинов.
Особо отличившихся исполнителей, заслуживших больше всего аплодисментов, альдор награждал золотыми монетами, но свой перстень пока придерживал. И, наконец, на сцену поднялся богато одетый молодой человек с большими ясно-голубыми глазами и белокурыми локонами. Он поклонился альдору, и в зале стало совсем тихо. Голос у Эрмона действительно был исключительно красив и хорошо поставлен. Он звучал подобно хрустальной арфе, в припеве раскатываясь живыми звучными волнами, которые разносились по залу, отражаемые сводами и стенами. Когда он закончил, зрители устроили овацию. Альдор, явно довольный успехом своего любимца, ласково кивнул ему, в то время как Эрмон склонился в низком поклоне.
Молодой человек в алом тут же взлетел на сцену и объявил Эрмона победителем под радостные крики гостей. Он был лучшим, и тут трудно было говорить о подсуживании. Альдор, уже взялся за перстень, чтоб снять его с руки, когда к нему склонился Ликар и что-то прошептал.
— А что, — проговорил альдор громко, — почему бы и не предоставить кому-то возможность оспорить право победителя! Есть ли здесь кто-то, кто хочет спеть и попытаться затмить нашего Эрмона?
В зале стало тихо. Гости переглядывались, хотя ясно было, что никто не вызовется.
— Дарья Ивановна, — услышала я чёткий шёпот Антона, но вместо ответа показала ему крепко сжатый кулак.
Он не стал настаивать, но неожиданно с другого конца зала раздался звонкий голос:
— Можно я попробую? — эльф Фарок обращался не к альдору, а к своему хозяину.
— С чего бы это? — сурово взглянул на него Авсур.
— Отчего же, лорд Авсур, — оживился альдор. — Я слышал, что у вашего воспитанника ангельский голос. Так почему бы ему не удивить нас?
— Как вам будет угодно, великий альдор, — без особого энтузиазма отозвался Авсур и мрачно кивнул юноше, который тут же сорвался с места и взлетел на сцену.
Он скинул капюшон с головы и откинул плащ за плечи, после чего забрал у музыканта лютню и, выйдя на середину площадки, коснулся струн. Быстро перебирая их, он извлекал из инструмента необычную мелодию, похожую на звон бегущего по камням ручейка, а потом запел. С первых же слов его баллады стало ясно, что Эрмону далеко до этого красивого черноволосого мальчика с ясными, как звёзды, чёрными глазами. Его прозрачный и нежный голос, самый чистый тенор, который я когда-либо слышала, почти небрежно выводил слова древнего ормийского гимна любви. Скорее всего, большей части присутствующих этот язык был незнаком, но они слушали затаив дыхание, потому что гимн был на два голоса: мужского и женского. А потому, исполняя второй куплет, Фарок с лёгкостью перешёл на контртенор. Так сплетая два голоса с искусно исполняемой на лютне мелодией, он довёл свою партию до конца. А замолчав, склонился перед альдором в низком поклоне.