Повелитель Вселенной
Шрифт:
Он ждал у небольшого родничка, наблюдая, как сигналят флажками. Хутуха Беки и Баяруг подъехали к нему сквозь строй всадников.
— Собирается буря, — сказал Джамуха, когда они спешились.
— Да, — согласился Хутуха. — Надо приказать людям не трогаться с места и переждать бурю. Ты за этим нас позвал?
— Собирается буря, — сказал Джамуха. — Коко Мункэ Тэнгри предлагает нам помощь — так мне сказали духи. Вы называете себя шаманами, и я прошу вас направить бурю на Тэмуджина. — Он поднял руку при новом порыве ветра. — Ветер дует противнику
— Ветер может перемениться, — сказал Баяруг. — Прими совет — отведи как можно больше людей к горам, где можно укрыться, пережди…
— Тебе кажется, что единственный выход — отступление, — возразил Джамуха. — Могут ли несколько туч запугать того, кто владеет заклинаниями? Говорят, что у Тэмуджина есть могущественный шаман — наверно, мне следовало бы захватить его для себя.
Ойратский шаман-вождь смотрел на него изумленно. Взгляд наймана был тверд.
— Я видел сон, — продолжал Джамуха. — Тэнгри обещал бурю. Поднимите ее и воспользуйтесь ею. Если не подчинитесь мне, будете наказаны за то, что хвалитесь способностями, которых у вас нет.
— Я верю в свои заклинания, — сказал Хутуха, — а не в твои сны.
Хутуха и Баяруг достали из своих сумок белые камешки, положили их на землю и стали на колени у ключа. Оба бормотали что-то над камешками, ветер отвечал им завыванием. Послышалась барабанная дробь, противник темной волной захлестнул равнину. Ветер усилился, тучи скрыли горы. Баяруг и Хутуха подняли камешки, омыли их водой и воззвали к духам.
Дождь хлынул внезапно, струйки воды были ледяными. Джамуха не мог больше ничего разглядеть на равнине. Он добрался до своего коня и сел на него. Ветер толкал его в спину, гоня вместе с конницей вниз по склону. Буря заставит войско Тэмуджина попятиться, его люди увидят, что Тэнгри сражается против них.
Вдруг ветер стих, лицо стал сечь град. За шумом града Джамуха едва слышал крики людей, которые как тени проскакивали мимо него. Джамуха понукал коня. Его увлек поток людей, охваченных паникой. Он не мог выбраться из этого потока.
— Стойте! — кричал он.
Всадники мчались мимо него вверх по склону горы. Не сумев повернуть лошадь, он ехал до тех пор, пока не увидел впереди неодолимую крутизну. Град все падал. Вдруг всадники, скакавшие перед ним, исчезли из виду. Джамуха натянул повод, и его конь остановился на самом краю пропасти. Снизу доносились крики и стоны разбившихся людей.
— Назад! — крикнул он стоим воинам. — Поезжайте к реке!
Он пробивался сквозь окружившую его толпу. Некоторые поворачивали вниз, другие продолжали напирать. Эхо умножало их крики.
— К реке! Отступайте!
Джамуха ехал со всеми и проклинал их, желая им смерти.
«Пропади они все — и враг, и те, что подвели меня!»
На всем пути к Аргуни холодный проливной дождь сопровождал Джамуху и то, что осталось от его войска. Его союзники разъехались по своим куреням, надеясь защитить их. Перегруппироваться и атаковать противника у него не было возможности.
Его подвел сон. Ему казалось, что он слышит голос Тэнгри сквозь шум капель дождя, монотонно разбивавшихся о его шлем: «Я предупреждал тебя, Джамуха, но ты не внял Моему предупреждению, ты нарушил Мою волю».
Они ехали без отдыха, боясь, что их догонят преследователи. К утру дождь сменился туманом. Сквозь него Джамуха увидел темные очертания далекого стана.
— Дорбэны, — пробормотал человек, ехавший рядом.
Джамуха оглянулся на ряды своих воинов. Лучшие из его людей остались, он мог надеяться на их повиновение.
— Они наши союзники, — сказал другой.
— Мои союзники разлетелись как птицы, вспугнутые зайцем, — откликнулся Джамуха. — Я ничем не обязан им. Передай приказ — налетим на стан.
Он обнажил меч и повел своих людей вперед. Только кровь может смыть отчаяние.
69
Уцелевшие воины-тайчиуты бежали к своим станам, расположившимся вдоль Онона, преследуемые по пятам.
Здесь, у реки, Агучу, сын Таргутая, собрал людей. Они сражались весь день, отбиваясь от врага, пока не пришла ночь. Их женщины и дети, которые не могли бежать, поскольку вокруг сражались, разбили стан рядом с выдохшимся войском.
Хадаган шла мимо кучек людей, сбившихся вокруг костров, ища своего мужа. Ей было жаль и пленного мальчика, и всех этих людей, дорого заплативших за ее жалость. Если бы она знала, что из этого выйдет, она ни за что бы не умоляла отца спасти Тэмуджина.
Еще одна женщина ковыляла по стану, выкрикивая имена. Женщина зарыдала, упав на колени возле раненого мужчины. Хадаган спрашивала людей, не видели ли они ее сыновей и мужа, и узнавала подробности битвы, которая продолжалась целый день.
Много потерь потерпели обе стороны. Несколько человек видели, как в коня Чингисхана попала стрела, другие видели хана до того, как он вышел из боя, с кровоточащей раной на шее. Воин Чиркудай послал эти стрелы. Так говорили. Если хан умирает, его люди могут решиться отступить. Воины цеплялись за эту надежду — так умирающий от голода давится луковицей, выдернутой из земли.
Тайна, которую Хадаган скрывала ото всех, даже от мужа, грызла ее. Была ли надежда на милосердие Тэмуджина? Он, наверно, забыл девушку, которая сторожила его, когда тайчиуты его искали.
В стане стало спокойней. Хадаган продолжала искать, пока один человек не направил ее к другому костру. Она нашла мужа у коновязи, голова его лежала на седле, лицо было осунувшимся, изнуренным.
— Тоган.
Она опустилась рядом и сняла саадак с пояса.
Он сжал ее руки.
— Я надеялся, что ты убежала.
— Мы не могли убежать. Те, кто пытались, далеко не ушли. — Она привалилась спиной к седлу. — Наши сыновья… они здесь?
Она прочла ответ в его грустных черных глазах еще до того, как он открыл рот.