Повелитель Вселенной
Шрифт:
— Наши, — сказал Даритай, махнув рукой в сторону лошадей и табунщиков.
Оэлун молчала.
— Мой брат Есугэй, — продолжал молодой человек, — анда Тогорила, хана кэрэитов, который живет в шатре из золотой парчи.
Это означало, что Есугэй и хан кэрэитов дали друг другу клятву верности и братства. Даритай заерзал в седле. Он уже говорил Оэлун, что Есугэй — старший в своем роде, что он — вождь киятов-борджигийнов и что у него есть сторонники во всем их племени борджигийнов.
—
— Значит, у твоего брата есть друзья, — сказала Оэлун. — А я думала, что он только и умеет, что воровать чужих молодых жен.
Даритай пожал плечами.
— В нашем курене живут люди из племени тайчиутов. Хонхотаты и многие другие потомки Боданхара ходят вместе с нами в походы.
Вскоре Оэлун увидела стан Есугэя. Круглые юрты напоминали большие черные грибы. Они раскинулись на лугу близ реки; из отверстий в крышах клубился дым. Возле каждого жилища стояли повозки. Оэлун прикинула, что в стане живет около трехсот человек, а после хвастовства Даритая она ожидала, что их будет больше.
— Останови кибитку, — сказала она. — Я хочу быть прилично одетой.
Есугэй удивленно посмотрел на нее.
— Там, у реки, ты не была такой скромницей.
Она схватила свои штаны и забралась в глубь кибитки, и даже опустила за собой войлочный полог. Она нашла другую рубашку в одном из сундуков, натянула штаны, надела шелковый халат и повязалась синим кушаком.
Есугэй заерзал, когда она снова села рядом Кибитка покатила, а Оэлун взяла свой бохтаг. Полый головной убор, украшенный несколькими утиными перьями, был почти в фут высотой. Она пристроила бохтаг на голове, засунула под него косы и завязала ремешки на подбородке.
Светлоглазый хихикнул.
— Теперь у тебя приличный вид.
Некун-тайджи пустил коня рысью. Вечерняя работа в курене была в разгаре. В стаде на краю стана женщины на корточках доили коров, дети пасли овец. Жеребята были привязаны к длинной веревке, натянутой между двумя кольями, а в это время мужчины доили кобыл. Перед большим шатром другие мужчины взбалтывали кобылье молоко в больших бурдюках; мелькали руки, державшие тяжелые мешалки. Оэлун подумала об отцовском стане, где ее семья делает ту же работу, и пригорюнилась.
Навстречу поскакали несколько молодых людей, приветствуя Есугэя.
— Багатур с добычей! — крикнул один из них и рассмеялся. Оэлун потупилась, ей не понравилось, как они смотрят на нее.
— Сегодня
Оэлун стало не по себе.
Кольцо юрт рода Есугэя находилось на северном краю куреня. Его туг, длинный шест, увенчанный девятью хвостами яков, был воткнут в землю у самой северной юрты. Есугэй снял Оэлун с повозки и, поставив на ноги, провел меж двух костров, горевших вне кольца, для того чтобы очистить ее. Потом он расседлал своего жеребца. К братьям поспешил мальчик, который увел их коней.
— Теперь я вижу, за чем ездил багатур, — послышался женский голос.
У повозки собралась группка женщин — поглазеть на Оэлун. На околице кольца, что было западнее есугэевского, две пожилые женщины в высоких головных уборах наблюдали за ней; судя по бохтагам, они занимали высокое положение.
Братья Есугэя вернулись, и Даритай выпряг лошадь из кибитки Оэлун, а Некун-тайджи в это время удалился с одной из женщин, которая, видимо, была его женой. Есугэй махнул руками остальным.
— За работу, — сказал он. — Отпразднуем это дело попозже.
— Мне нужно поставить свою юрту, — заметила Оэлун.
— Завтра, — тихо произнес Есугэй. — Сегодня ты будешь спать под моей крышей.
Он ущипнул ее за руку.
У юрты Есугэя показалась молодая женщина; к спине ее был привязан младенец. Она подошла к ним, внимательно посмотрела на Оэлун большими черными глазами и сделала поясной поклон.
— Добро пожаловать, муж, — тихо сказала она.
Он улыбнулся.
— Ее зовут Оэлун. — Он подтолкнул Оэлун вперед. — Это моя жена Сочигиль.
Оэлун поклонилась. Некоторые женщины не любят, когда их мужья берут другую жену, но лицо Сочигиль было спокойным.
— Мой сын. — Есугэй показал на младенца за спиной женщины. — Его зовут Бектер.
Значит, хорошенькая женщина уже родила ему сына. Ее положение первой жены закреплено. Со стороны Оэлун никакой угрозы не предвиделось.
Две большие черные собаки вскочили и зарычали. Есугэй поскреб у них за ушами.
— Оставь нас, — сказал он Сочигиль.
Жена опустила глаза и пошла к юрте, что была восточнее.
Войлочный полог был скатан и привязан над входом. Есугэй вошел слева, чтобы не случилось беды. Оэлун осторожно переступила через порог из почтения к духу семьи, который обитал здесь. Небольшое ложе было тут же, за порогом; на грязном полу лежало сено, прикрытое войлоком. Жилище было побольше, чем у Оэлун. Две войлочные куклы, изображавшие домашних духов, висели на деревянной обрешетке в глубине юрты. Оэлун отвела взор от деревянной постели с войлочными подушками и одеялом.