Повелительница с клеймом рабыни
Шрифт:
– Да, господин Кристиан, – обречённо произнёс слуга. – Я сейчас приведу госпожу Аккэлию, как вы приказали.
– И поторопись, – бросил Крис, поворачиваясь к ухмыляющемуся Рейфу.
– Решил развлечь сестренку показательным потрошением?
– Не совсем, – демон прошёл к дальней стене камеры.
Крис не случайно велел поместить эльфа именно в эту камеру. Она была оборудована не столько для допросов, сколько для исследований. Стеллажи, закрывающие всю дальнюю стену, были заполнены скальпелями, иглами, ножницами, магическими и химическими препаратами, склянками, ретортами, змеевиками, и множеством
Так же в камере было два длинных широких стола, с широкими крепкими ремнями, для фиксации тела. Примечательны они были тем, что стояли не на ножках, а висели на цепях, вертикально натянутых между потолком и полом. С помощью системы противовесов, столы можно было поднимать на любую высоту.
– Этот остроухий выродок, хотел сделать мою сестру своей игрушкой, – Крис поочерёдно выдвигал ящики в стеллажах, изучая их содержимое. Некоторые он вытаскивал из пазов и ставил на стол. – Хочу посмотреть, как ему понравиться самому быть игрушкой для Келл.
Эльф дёрнулся, с ненавистью посмотрел на демона.
– Я тебя понял, – протянул Рейф, с удовольствием глядя на перекосившееся лицо узника. – Забавная идея. Но что скажет мамочка Милена? Насколько я знаю, она запрещает своей маленькой крошке бывать здесь.
– Я не разделяю этого её решения, – ответил Крис, повернулся, внимательно посмотрел на ерата. – Если она не узнает, всё будет в порядке.
– Не смотри на меня так, парень, – усмехнулся Рейф. – Я уже не впервой наблюдаю, как ты таскаешь сюда малышку, и, как видишь, нем как рыба. Мамочка пребывает в блаженном неведении. К тому же… – гипнотизер приблизился к столу, на который Крис выставлял ящики, достал из одного скальпель, полюбовался, как свет скользит по острой кромке. – Девчонке явно здесь нравиться. Нельзя же лишать ребёнка развлечения.
Кристиан ухмыльнулся, снова вернувшись к своему занятию. Он крайне не одобрял решения матери ограждать Аккэлию от темниц, от крови и воплей пытаемых. Пусть лишённая магии, но Келл – демон. Страдания других – часть её природы, и Крис считал неправильным отбирать у нее это.
– Только, поверь моему опыту, – продолжил Рейф. – Всё тайное рано или поздно становится явным…
– Избитая истина, – заметил Крис.
– Возможно. Но Милена однажды узнает о том, что ты таскаешь сюда сестру. Ты представляешь, что она сделает с тобой?
Крис задумался – представлял он это слабо. Её гнева он не боялся, но понимал, что неприятного разговора не избежать.
– Будем решать проблемы по мере их возникновения, – решил демон.
– Ты смелый парень, Крис, – хмыкнул ерат.
– Рейф, тебе заняться нечем? – наконец поинтересовался Кристиан.
Вообще, он довольно неплохо относился к Рейфу. Этот сумасшедший садист, будучи человеком, обладал натурой истинного демона, и пользовался куда большим расположением молодого Кавэлли, нежели большинство членов его семьи. Но сейчас Крису было не до него.
– Есть чем, – не смутился рыжий. – Твоя мамочка женщина строгая, но щедрая – она подарила мне двух очаровательных драконесс. С ними очень интересно проводить время.
Крис не стал уточнять – за какие заслуги ерат удостоился такого подарка. Вместо этого спросил:
– Тогда что ты тут делаешь?
– Девочкам надо немного прийти в себя, – со злой улыбкой ответил Рейф. – Иначе они быстро сломаются. А мне бы этого не хотелось.
– В любом случае, здесь ты не нужен.
– Ты не позволишь мне посмотреть, как маленькая Келл будет играть со своим несостоявшимся женихом?
– Нет, – в свою очередь улыбнулся Крис. – Это дело семейное. Так что возвращайся к своим девочкам, или вали куда-нибудь еще…
– Крис?
Демон и ерат обернулись – на пороге камеры стояла Аккэлия. За её спиной маячил всё тот же рыжий молодой слуга, бледный до синевы. Девочка прошла в камеру. На ней было бархатное сребристо-серое платье в пол, с густой чёрной вышивкой по подолу и широким рукавам. Чёрные пряди длинных волос перевиты тонкими серебряными цепочками, и убраны назад, открывая высокий лоб и точеные скулы. На шее сверкала подвеска – звёздный свет в алмазе и белом золоте – подарок Лерден. Изумительно красивая девочка, которая вырастит в ещё более красивую женщину.
«А эти остроухие ублюдки хотели забрать её, скорчив такие рожи, будто оказывают нам величайшую услугу, – с неожиданной злостью подумал Кристиан. – Этот князёк сполна ответит за свою наглость. Каждой каплей своей жидкой крови».
Оттерев слугу от двери, в камеру прошел Ренэтус. Пёс окинул взглядом камеру, Кристина, Рейфа, скованного эльфа, отошёл в сторону, и уселся у стены.
– Привет, красавица, – улыбнулся девочке Рейф.
Демонесса смерила его взглядом и повернулась к брату:
– Зачем ты позвал меня сюда, Крис?
– У меня для тебя подарок, – ответил он, и повернулся к ерату. – Рейф, выход вон там.
– Понял, понял, – вздохнул мужчина. – Ухожу.
Когда дверь камеры закрылась за его спиной, Аккэлия посмотрела на узника. Эльф упрямо смотрел в пол.
– Тёмный эльф? – удивлённо спросила девочка. – Но мы же не враждуем с Тёмным лесом, разве нет?
– Пока не враждуем. И этот эльф тут именно для того, чтобы так было и впредь. И он полностью твой, Келл. Делай с ним что хочешь.
Девочка смотрела на скованного мужчину, и Крис понял – она видит уже не живое существо, а объект для исследований. Ей было любопытно, что такого совершил Тёмный лес, что эльфы согласились отдать своего, но это любопытство было вторичным. Сейчас её больше интересовал сам эльф – её новый подопытный. Она обошла его кругом. Эльф, наконец, поднял голову и настороженно следил за маленькой демонессой. Страх в его глазах теперь мешался с легким недоумением – ну что с ним может сделать этот ребенок? Крис, стоящий чуть поодаль, видел это выражение в его глазах, и усмехался про себя. Этот напыщенный болван обманулся внешностью Аккэлии. Не он первый, впрочем. Крис несколько раз позволял сестре развлекаться с узниками, и в глазах каждого видел облегчение, когда они понимали, что терзать их будет не демон-подросток, с патологической склонностью к садизму и чудовищной силой, а пятилетняя девчонка, которая в магическом плане слабее салера. Что касалось силы, они были правы, но именно для этого в камере всегда оставался сам Кристиан. А вот во всем остальном обречённые очень сильно ошибались.