Повелительница с клеймом рабыни
Шрифт:
– Прости меня, Келл, – тихо сказала я. – Прости, что тебе пришлось пережить всё это…
Она всхлипнула, плечи под моими руками дрогнули.
– Келл, я…
– Я всё понимаю, мама, – глухо произнесла она, не отрываясь от меня. – Я всё понимаю… Ты хочешь меня защитить. Просто…
Аккэлия подняла ко мне лицо, с влажно блестящими глазами:
– Просто, я очень испугалась…
– Я знаю, малышка, – я опустилась на колени, обняла дочку, прижала к себе. – Тебе столько пришлось перенести – сперва эльф, теперь Верховный демон… Маленькая моя, я бы так хотела оградить
Я хотела сказать что-то ещё, но Келл чуть отстранилась от меня, посмотрела мне в глаза:
– Но ты не можешь. В этом нет твоей вины, мама. Просто… наш мир такой.
– Ох, Келл… – только и смола выдохнуть я, снова обнимая дочку.
Мне очень хотелось сказать ей, что это испытание было последним для неё. Что больше моей малышке не придётся бояться, но это, скорее всего, было бы ложью. Я просто не знала, что ещё может произойти, и уже ничего не могла пообещать с уверенностью.
Я посмотрела на сумеречного шакала – тот стоял рядом, глядя на нас тёмно-серебристыми глазами. Будет ли он так же самоотверженно защищать Келл, как это делал… Кай? В сердце у меня что-то болезненно сжалось.
Я протянула руку, осторожно коснулась шеи шакала. Тот не стал уклоняться от моей руки, но и не попытался подставиться под прикосновение, как делал это, когда его гладила Келл. И я вдруг поняла, что шакал просто терпит моё прикосновение, потому что видит отношение Аккэлии ко мне, и позволяет касаться себя. Это понимание было странным, не моим, но словно бы донесённым до меня чужим разумом. «Так вот как зверь общается с Келл, как он назвал ей свое имя. Без слов, на абсолютном понятийном уровне, как и говорил Асмодей».
– Шии будет теперь со мной вместо Ренэтуса? – спросила дочь, тоже протягивая руку к шакалу – тот с готовностью ткнулся носом в её ладонь.
– Да, – я изо всех сил заглушала всколыхнувшуюся в сердце горечь. – Ты понимаешь его? Слышишь… его мысли?
Аккэлия кивнула:
– Я понимаю, о чём он думает. Это похоже, как если бы я читала об этом когда-то, а теперь вспоминаю прочитанное, в нужный момент, – девочка нахмурилась, и помотала головой. – Нет, не совсем так… Но, я не знаю, как точнее объяснить…
– Думаю, я поняла тебя, малышка, – вздохнула я, поднимаясь с колен. Чуть помолчав, я сказала. – Сейчас тебе нужно вернуться в Реншаар, Келл. Побудешь с братьями и Лер. Я приду к вам немного позже.
– Придёшь? – дочь пытливо заглянула мне в глаза.
Её взгляд снова стал серьёзным, и очень взрослым.
– Приду, – твёрдо ответила я.
И Келл, пару секунд посверлив меня взглядом, кивнула.
– Хорошо, мама, – она снова обняла меня за пояс, прижалась. – Я люблю тебя…
– Я тоже люблю тебя, малышка, – я обняла дочку в ответ, потом наклонилась и поцеловала в лоб.
Я позвала Драйка и велела ему отвести Келл в мир драконов, и отдать под опеку моих старших детей. Я очень хотела сама отвести её, и проведать Ориана, и просто побыть с моими детьми. Но чувствовала, что моя выдержка кончается. А ведь там будет ещё и Ферокс…
Я устало прикрыла глаза. Все эти последние события, встречи, происшествия… всё это било по мне не хуже кузнечного молота. Воспоминания Адалиссы, Древние боги, смерть Кая, смерть Айорверта, ранение Ориана, визит к Асмодею и его интерес к Келл … Мне хотелось взвыть от всего этого. Но приходилось держаться, держаться, держаться… чтоб никто не знал, как тяжело, порой, Ледяной королеве.
Я стремительно прошла в свою спальню, словно опасаясь, что если не скроюсь в своих покоях, то обязательно произойдёт что-то ещё. Да и просто, хотелось хоть какое-то время ни о чём и ни о ком не думать. Но, как только я сделала шаг вглубь комнаты, мой взгляд упёрся в грудь очередного несуразного, по моему мнению, существа. Полностью лишённое кожи, носа, рта; ростом под высоченный потолок моих покоев, с ветвистыми рогами и провалами глазниц в которых светилось красное пламя… Пара когтистых длинных рук тянулась ко мне. Люди очень часто представляют в таком виде именно демонов. Но это был один из Древних.
– Мать... – странно, но, несмотря на устрашающую внешность и сам по себе громоздкий вид, голос, прозвучавший в моей голове, был не громче шороха листьев.
– Я не твоя мать, – покачала я головой, проходя мимо него. – Твоя мать ещё не проснулась. По крайней мере, окончательно.
Мне было безразлично – слышит меня Древний или нет. Но звук собственного голоса успокаивал меня саму. Ведь, как ни крути, а это существо пугало – может быть даже на уровне инстинктов. Даже с учётом того, что я понимала, что он не причинит мне вреда. По крайней мере, я на это надеялась – я же была сосудом его матери. А свою мать он любил… я это чувствовала… ощущала… сама не знаю – как.
"Это даже странно, – размышляла я, садясь в кресло. – Древние способны на любовь... даже они… Почему же демоны лишены этого, за некоторым исключением? Хотя… может, Древние способны любить только своих создателей? Тогда это уже другая история».
«Любовь... – я горько усмехнулась про себя, смотря на то, как постепенно исчезает Древний, превращаясь в едва различимую дымку. – Разве может она привести к чему-то хорошему? Любовь Кэтэрины к Аббадону закончилась изнасилованием и смертью. Любовь Самаэля ко мне… Можно ли назвать счастьем тысячелетнее ожидание, а потом просто наблюдение за своей любимой, которая не может ответить тебе взаимностью? Сомневаюсь. Моя собственная любовь к Каю… привела к его смерти целых два раза».
Кай… Я прикрыла глаза ладонью. А я так и не поговорила с ним. Сперва не найдя в себе сил на это, потом – времени. Но что бы я сказала ему? Он любил меня до сих пор, а что я могла дать ему за его любовь? Благодарность? Признательность? Возможность быть рядом со мной… и видеть меня с другими мужчинами? Да, и любовь Кая ко мне не принесла ему счастья…
Я вспоминала, как Ферокс произнёс «Я люблю тебя». Я вспоминала собственное желание, что бы он сказал это именно настоящей Милене, настоящей мне. Значило ли это, что я хотела полюбить его в ответ?