Повелительница с клеймом рабыни
Шрифт:
– А шакалы не захотели признавать тёмных эльфов своими хозяевами, – с пониманием закончила я.
– Верно. Ген послушания не привился, и у шакалов выработались свои собственные критерии выбора хозяев. Но выявить эти критерии эльфам так и не удалось. Поняв, что не могут контролировать таких опасных животных, эльфы решили их уничтожить. Но звери оказались действительно умными – они почувствовали, какую участь готовят им их создатели. И напали первыми.
Асмодей довольно оскалился:
– Зверушки неплохо проредили ряды эльфийских магов-генетиков. Большую часть шакалов
Мы вышли к загону с беснующимися любимцами Асмодея. Портал из зверинца можно было открыть только там.
– Занятная история, – сказала я, когда мы вернулись в кабинет (или гостиную) демона Похоти. – Но почему ты уверен, что этот шакал признает Аккэлию, и будет её защищать?
– У меня совершенно нет уверенности в этом, – заявил демон, усаживаясь в кресло. – Но эльфы вряд ли предлагали своим зверушкам маленьких демонесс в качестве объекта охраны. Поскольку мы не знаем, как зверьки выбирают себе хозяина – у маленькой принцессы неплохие шансы.
Мне более чем не понравились его слова. И его взгляд. Я покосилась на сумеречного шакала – тот уселся поодаль от кресла демона – насколько хватало дины сворки – по-кошачьи обернув лапы пушистым хвостом.
– Хочешь сделать из моей дочери подопытного кролика?
Асмодей снова улыбнулся. И теперь его улыбка отдавала той сладостью, которая заставляла меня цепенеть.
– Я хочу дать тебе то, что ты просила у меня, сладкая. Это, – демон кивнул на шакала. – Лучшее, что ты можешь получить сию минуту.
Я постаралась взять себя в руки, успокоиться. В конце концов, я сама пришла к нему.
– Да, ты прав, – произнесла я, чуть наклонив голову. – Прости.
Демон неторопливо кивнул, показывая, что принимает мои извинения.
– И как понять, принял шакал Аккэлию или нет?
Асмодей подхватил со столика свой бокал, отпил из него:
– Позови слугу, прикажи привести девочку сюда.
А вот это мне совсем не понравилось. Мне стоило огромных усилий, чтобы сохранить свою равнодушную маску, и не сказануть демону Похоти чего-то, о чём я очень быстро пожалею.
– Это действительно необходимо? – спокойно спросила я.
– Действительно, – отозвался он, чуть прищурив тёмные глаза. – Во-первых – формула признания произносится на мёртвом языке, который тебе не подвластен. А во-вторых… – он встал так быстро, что я не заметила его движения – вот он сидит в кресле, и в следующий миг стоит вплотную ко мне, глядя на меня сверху вниз. – Разве я должен отчитываться о своих решениях, сладкая моя?
А вот это была уже отчётливая угроза. И мне надо было принимать решение – либо согласиться на все требования демона Похоти, либо пожалеть, что я вообще решилась прийти к нему. Наказание меня страшило, но я стерпела бы… Но больше меня волновало, что Келл останется без защитника.
– Нет, – я качнула головой, не отводя взгляда от его глаз. – Конечно, нет. Прости меня…
– Прощаю, – хмыкнул он, коснувшись рукой моих волос. – Но в последний раз на сегодня.
Асмодей вернулся в своё кресло. Сумеречный шакал склонил на бок ушастую голову, словно заинтересовавшись происходящим.
– Хорошо, – наконец сказала я. – Но позволь, я сама схожу за дочерью…
Я поняла, что Асмодей хочет посмотреть на мою Келл. Из всех Верховных демонов её видели только Самаэль, и Леонард, который появлялся в Зиградене без всякого предупреждения и, разумеется, видел мою дочь, но не проявлял к ней никакого интереса. И ещё Аббадон – один раз, когда Келл было чуть больше года, явился в мой город и заявил, что хочет посмотреть на своего ребёнка. Я позволила, предварительно стребовав с него клятву Тьмой, что он не попытается навредить малышке. Он поклялся, и я допустила демона Бездны к ребёнку.
– Нет, – ответил Асмодей. – Я пока не хочу лишаться твоего общества.
– Асмодей, – попыталась я убедить его. – Аккэлия сейчас в мире драконов, с моими старшими детьми. После покушения, они никому не доверят её. Они могут не отпустить её с Драйком…
– Сладкая, – перебил меня демон, и ласковая сладость в его голосе заставила меня проглотить все имеющиеся у меня аргументы. – Ты сейчас очень сильно испытываешь моё терпение. Ты пришла ко мне за помощью, и я готов предоставить её тебе. Но ты не хочешь выполнять мои условия, и мне это не нравится, – его улыбка стала поистине змеиной. – Так что хорошо подумай, прежде чем скажешь мне что-то ещё.
Я медленно выдохнула. Что ж, всё более чем доходчиво. Я не лукавила, говоря, что драконы могут не отпустить Аккэлию с кем-либо, кроме меня. Но этот момент был решаем. Но важнее для меня было сказать дочке несколько слов, прежде чем она появится перед Верховным демоном. Напомнить, как себя вести, и уверить, что я буду рядом. Но Асмодей явно не собирался давать мне такой возможности.
– Найдутся пергамент и перо? – спросила я, покоряясь воле своего покровителя.
Мужчина величественным жестом указал мне на письменный стол, стоящий меж двух высоких стрельчатых окон.
– Драйк! – позвала я в пространство, подходя к столу.
Там, помимо стопки чистых пергаментов лежали ещё свитки с какими то текстами, печатями, пиктограммами… Я даже не попыталась понять, что там написано – совать нос в документы Верховного демона, хороший способ этого самого носа лишиться. Я взяла чистый пергамент и перо, и написала три предложения.
Дверь кабинета открылась, и всё та же красивая рыжеволосая служанка ввела Драйка. Мой слуга уважительно поклонился проигнорировавшему его Асмодею. Потом повернулся и поклонился мне:
– Вы звали меня, госпожа?
– Да, – кивнула я, прикладывая к пергаменту своё кольцо-печатку, и чувствуя, как магия оставляет оттиск. – Отправляйся в Реншаар, приведи сюда Аккэлию.
Я сложила пергамент, и протянула его Драйку:
– Отдай моим старшим детям это, что бы они позволили тебе забрать её.
– Слушаюсь, госпожа, – ответил демон, забирая пергамент.
Он ещё раз поклонился Асмодею, который был занят изучением содержимого своего бокала, и ушёл.
Вздохнув, я снова села в кресло напротив демона Похоти.