Повелительница с клеймом рабыни
Шрифт:
Хотелось произнести слово «прости», но язык не повернулся. Я всё продолжала думать о том, что было бы, если бы Ориан тогда погиб… как бы я жила после этого… с пониманием того, что у меня была возможность этому помешать. Нет, я не представляла… Боялась представить. Представить, как я, из-за одной ошибки – оставив Айорверта в живых – теряю своего ребёнка. Родного ребёнка… не этого чужого светлого эльфа, который до самого конца меня ненавидел. Наверное, за всю свою бессмертную жизнь я не смогла бы себя простить. Да и не только я. Может, никто и не сказал бы этого вслух, но…
– Ориан, я… – я хотела ещё что-то сказать – уже и не вспомню, что именно.
Только в следующий момент Ориан резко сел в постели, а я оказалась прижата к широкой груди сына его порывистым объятием.
– О чём ты говоришь, мама? Ты что… в самом деле чувствуешь себя в чём-то виноватой? Не смей… слышишь?!.. не смей винить себя в чём бы то ни было! Чтобы там не наговорила эльфу эта Белая стерва... – последние слова он, будто, выплюнул. – А мы знаем, что всё было совсем не так. Что ты хотела спасти его… хотела защитить…
Но, в этот раз, я должна была защищать не его… И отпусти меня – ты не забыл, что ты ранен?! – я нащупала руками повязку – крови не было, рана не открылась, но кто знает, как эта… светлая сила могла повлиять на организм дракона – во всяком случае, я сомневалась, что резкие движения пойдут на пользу.
– Я был ранен, но уже всё зажило, – мне показалось, что его объятья, наоборот, стали крепче. – Так что, не думай об этом. А Айорверт… пусть его уже и нельзя было считать твоим сыном… но для тебя он им был. И то, что ты не смогла ни напасть на него, ни, тем более, убить – совершенно естественно. Даже если кто-то поставил тебе это в вину, – сын мрачно глянул поверх моей головы.
– Никто ей не ставил этого в вину, – послышался раздражённый голос Ферокса – мой муж терпеть не мог оправдываться, перед кем бы то ни было. – То, что твоя мать изначально просто отпустила Айорверта – это было ошибкой – да. Но всё остальное… нет. Любовь матери к своим детям, пусть и практически чужим, иногда принимает нелогичную форму. Заставляя делать или, наоборот, не делать то, что противоречит здравому смыслу. Могла ли твоя мать поступить по-другому и не отпустить Айорверта? Может быть, и нет. Честно говоря… я уверен, что она не смогла бы лишить его жизни. Но теперь, когда эльф мёртв, обсуждать это не имеет смысла.
Я хотела сказать что-то ещё – им обоим, но не успела. На пороге комнаты появилась Келл. Лерден успела переодеть её – на малышке было длинное чёрное бархатное платье со вставками из золотой парчи, в волосы вплетены тонкие чёрные и золотые ленты. Разумеется, пришла она не одна – за Келл шёл обеспокоенный Кристиан, за ним – Лерден и Террелл. Невозмутимый Килгар шествовал в арьергарде.
– Ориан! – Аккэлия бросилась к брату. Но самостоятельно забраться на высокую кровать малышке не удалось, и подошедший Крис подсадил её. Девочка с беспокойством оглядела перевязанную грудь дракона. – Тебе больно?
– Нет, малышка, – Ориан с улыбкой коснулся щеки сестрёнки. – Я в полном порядке. Это – царапина.
– Я так испугалась за тебя, – тихо сказала Келл, обхватывая его ладонь обеими своими руками. – Этот эльф, он…
– Он трусливо использовал грязные фокусы, – перебил её Ориан. – Забудь о нём, Келл. Ты сама не пострадала?
Девочка покачала головой, коснулась пальцами своей шеи, там, где остался тонкий след от кинжала эльфа, и с лёгкой улыбкой ответила:
– Это – царапина.
Но потом улыбка её померкла:
– Он серьезно тебя ранил, я видела…
– Он мёртв Келл, – снова мягко перебил её дракон. – Он мёртв, а ты жива. И я тоже жив. Это главное.
Ориан вдруг поднял взгляд на стоящего у кровати Кристиана:
– Спасибо, брат.
Тот лишь кивнул, улыбнувшись уголком рта.
– Мама, – ко мне подошла Лерден, коснулась моего плеча. – Крис нам рассказал всё. Неужели это правда? Этот эльф…
– Был моим старшим сыном, – со вздохом закончила я. – От смертного человека.
– Мама, как ты себя чувствуешь? – спросил Террелл, тоже подходя ко мне.
Я посмотрела во встревоженные глаза сына – ему было глубоко наплевать на эльфа. Его беспокоило, как я пережила его смерть. Впрочем, как и Лерден.
– Всё нормально. Мне немного муторно, но это пройдёт. Главное – Ориан оправится от раны, и Келл не пострадала, – я накрыла руку дочери на своём плече ладонью. – Мои дети, те, кто мне действительно дорог – все живы. Остальное я переживу.
Я посмотрела на Ферокса. Тот тихо переговаривался с Килгаром. Похоже, золотой дракон объяснял повелителю свою точку зрения на лечение его наследника. И судя по тому, как часто Ферокс согласно кивал, отвертеться от постельного режима Ориану не удастся. Оно и к лучшему.
Страх за жизнь старшего сына отхлынул. Скребущее чувство вины за мой промах с Айорвертом притупилось. Это позволило моим мыслям вернуться в привычное прагматичное русло. Я смотрела на Криса, вспоминая, как он действовал на пустоши, и чувствовала, как в моей голове формируется решение.
И я оставила Келл с Орианом. Но Кристиану велела вернуться со мной в Зиграден. Мне нужно было поговорить с ним, и кое-что сделать. И делать это нужно было в мире демонов.
Фероксу мой уход в Преисподнюю явно не понравился, но мне пришлось пренебречь его недовольством. Есть такое понятие – «надо». А для правительницы, как, впрочем, и для повелителя, оно зачастую перевешивает понятие «хочу».
Теперь я шла к своему кабинету во дворце Зиградена, а насупившийся Крис топал за мной. Он не хотел уходить из мира драконов. Не хотел оставлять раненного брата, и младшую сестру. Но я решила иначе – у меня были на то причины. Крис о них пока не знал, и потому был недоволен. Весьма недоволен.
В кабинете я не села за свой рабочий стол, а направилась к дальнему углу комнаты. Там вокруг невысокого стола стояли три удобных глубоких кресла. Этакий комфортный уголок неформального общения. Некоторые из тех, кто посещали меня по каким-то деловым вопросам, не любили общаться со мной через рабочий стол. А поскольку это были Верховные демоны, с их желаниями приходилось считаться.