Повелительница с клеймом рабыни
Шрифт:
Самаэль присел передо мной на корточки и наши с ним глаза оказались, почти, на одном уровне.
– Что ещё она тебе сделала, Милена? – в голосе демона клокотала плохо скрываемая ярость, и я ощутила, что… мне это нравится.
Странно. С одной стороны, мне было больно, грустно… я чувствовала жуткую ненависть, злость… А с другой, мне доставляло удовольствие волнение за меня и ярость ангела смерти. Кто ещё, кроме меня, мог похвастаться таким отношением и заботой со стороны Верховного демона? Никто. И мне это несказанно льстило. Что, впрочем, не мешало мне, время от времени, использовать чувства Самаэля в своих интересах. Даже сейчас… я могла бы сказать, что использую его. Использую, чтобы выплеснуть свой негатив. Использую для успокоения собственных эмоций, похожих на совесть. Что: «Вот!
– Она нашла моего первого ребёнка. Нашла, рассказала ему, что я его мать, но повернула всё так, что я оказалась тварью, которая, без возможности убить, бросила его умирать в Светлом лесу. После этого… этот ребёнок возненавидел меня ещё сильнее, чем тогда, когда я для него была лишь Миленой Кавэлли – Проклятьем Светлого леса.
– И что было дальше?
– Дальше Дайона внушила ему, что чтобы отомстить мне, нужно убить мою младшую дочь. Он решил это сделать на моих глазах. Он похитил Келл, он и убил Кая. А затем… Айорверт чуть не убил Ориана. Он ранил его… а я смотрела на всё это и не могла сдвинуться с места. В итоге, эльфа убил Крис. Моей косой. На этом всё и закончилось. В результате, то что мне было предсказано двадцать три года назад, всё равно, сбылось. Моего ребёнка ждала смерть рядом со мной. Я не смогла этого предотвратить, даже отдав половину своей души и породив Хищницу. Но… знаешь, я больше не хочу чувствовать вину за всё это. До того, как ты пришёл, я думала о том, что просто устала ощущать себя виноватой, даже если это действительно так.
– Ты не виновата, Милена. А даже если и – да… какое это имеет значение? Этот ребёнок, по сути, никогда не был твоим. И его смерть неважна. Ты должна помнить только о том, что один светлый эльф чуть не убил твоего сына. И за это он вполне заслужил смерть. Не так ли?
– Да, ты прав, – я посмотрела на него с благодарностью. – Значение имеет только это.
– А с Дайоной мы разберёмся. И она ответит за то, что причинила тебе боль, – с уверенностью сказал Самаэль.
– Ты, правда, в это веришь? Что шанс есть?
– Верю. И я сделаю всё возможное, чтобы избавиться от Белой богини как можно быстрее. Чтобы она больше не смела влезать в твою жизнь.
Я бы очень хотела в это верить. Верить, несмотря на то, что прямо сейчас видела одну из древних тварей, стоящую за спиной Самаэля.
– Самаэль, я хочу ещё кое о чём тебе рассказать. Не уверенна, стоит ли, но… думаю, ты имеешь право знать. Хотя, спохватилась я об этом довольно поздно, – я невесело усмехнулась.
Я осознавала, что в моём случае, возможно, это выглядит трусливым поступком – рассказать о чём-то лишь тогда, когда «предмет» рассказа уже и не существует. А до этого скрывала больше двадцати лет. И стала бы я рассказывать Самаэлю о зеркальной комнате, если бы она, до сих пор, существовала? Вероятно, что и нет. «Не «вероятно», а «точно» – возразила я самой себе. – Я не знаю, как он сейчас к этому отнесётся, а если бы комната ещё была… думаю, он мог бы поступить также, как Ферокс».
– Это последнее, что ты обо мне не знаешь, – продолжила я. – Я могла бы сказать, что ничего не говорила потому, что боялась твоей реакции, но… это была бы ложь. Думая об этом сейчас, я понимаю, что… у меня даже и мысли никогда не возникало – рассказать. Не из-за страха, а просто… я не придавала этому значение, наверное.
– Милена... – Самаэль выглядел встревоженным; он взял мои ладони в свои. – Ты не должна мне что-то рассказывать только за тем, чтобы показать, что ты мне доверяешь. Если не хочешь.
– Я хочу, – я упрямо мотнула головой. – Тем более что то, про что я хочу рассказать, уже уничтожено. Пусть и не по моей воле. Ты помнишь те первые годы, когда я только-только привыкала к жизни в новых мирах, в своём новом качестве? Мне было довольно трудно тогда… мягко говоря. Ведь, меня тогда буквально вырвали из привычного спокойного человеческого мира, который я понимала, и закинули в совершенно другую обстановку. Мне тогда пришлось перекраивать свою личность, подстраиваться под новые правила и условия… Но, видимо, тогда… в какой-то момент во мне произошёл какой-то слом… который я не смогла преодолеть. Мне было необходимо очень многое держать в себе, скрывать свои слабости, создавать и носить бесконечные маски… И мне нужно было найти выход для всего этого. И я его нашла.
Я рассказала о том, как создала зеркальную комнату, как использовала её все эти годы… Я почувствовала, как руки Самаэля сильнее, почти до боли, сжали мои:
– И ты ничего мне не говорила… Ты справлялась со всем этим одна… мучаясь среди зеркал, которые ты так ненавидишь…
– Я недавно задумалась о том, что, на самом деле, ненавижу не зеркала, а то, что я в них вижу. Свою слабость.
– И этой комнаты уже нет?
– Верно. Её уничтожил Ферокс, когда узнал о ней. Он сказал… что этой комнате не место в моей жизни. Честно говоря, я до сих пор не совсем уверенна, что… смогу справиться без неё. Прошло слишком мало времени. Ферокс сказал, что вместо этой комнаты, я могу приходить к нему, но я… не представляю, как это будет. Вытравить из себя двадцатилетнюю привычку… даже потребность… это не просто.
– Я понимаю. Но ты с этим справишься. Всегда справлялась. А Ферокс… он тебя поддержит. Как и я. Ты всегда можешь прийти ко мне, Милена. Ты знаешь, что я ни в чём тебе не откажу.
– Знаю, – кивнула я.
Я наклонилась вперёд, и коснулась губами его губ. Демон тут же подался мне навстречу, и некоторое время целовал меня с какой-то пугающей жадностью.
Затем с явной неохотой выпрямился, и отступил на шаг.
– Уже уходишь? – спросила я.
– Да. У смерти всегда много дел, – усмехнулся он. – К тому же, мне не слишком уютно в доме твоего мужа, Милена.
Я не нашлась, что ответить, а Самаэль нежно погладил меня по щеке:
– Я буду ждать тебя в Зиградене.
– Я не знаю, когда вернусь туда.
– Не важно. Я буду ждать…
Он направился к двери, но на пороге остановился, чуть подумал, и спросил:
– Этот серебристый зверь, – он кивнул на дверь спальни, за которой спала Аккэлия. – Новый страж твоей дочери?
– Да. Это – сумеречный шакал.
– Хм… – мужчина задумчиво потёр подбородок. – Он из зверинца Асмодея, я полагаю?
– Верно…
– Асмодей провёл ритуал принятия?
Я кивнула.
– Тогда ты можешь не беспокоиться за свою девочку. Если зверь принял её, лучшего стража нельзя и желать.
Я снова кивнула – на этот раз с благодарностью за его слова. И Самаэль ушёл.
А я снова посмотрела на ночное небо за окном. Я снова ощущала непривычное спокойствие – чувство, которое, как мене ещё недавно казалось, мне не суждено испытать.
* * *
Утром Ориан наконец-то дождался вердикта Килгара о том, что он совершенно здоров, и может покинуть постель. И первым же делом наследник мира драконов отправился показывать Келл сеть подземных пещер с озёрами, расположенную под западным горным хребтом. Лерден накануне рассказала об этом чуде младшей сестре, и, разумеется, любознательной демонессе тут же захотелось посмотреть. Она поделилась этим со страшим братом. И тот сразу же воспользовался этим предлогом, что бы сбежать из дворца – подальше от собственной кровати, опостылевшего ему золотого дракона с его настойками, а заодно и от отцовского авторитета. Ориан с преувеличенным энтузиазмом согласился с Келл, что озёра и пещеры надо обязательно посмотреть и, лучше всего, прямо сейчас, вот сию минуту, а то завтра может быть уже поздно. Лерден отправилась с ними, чтобы, как она сама сказала «за всем присмотреть». А Террелл увязался следом, что бы отделаться от Криса – демон с маниакальным рвением снова искал себе спарринг-партнера для тренировки на мечах. По прикидкам – его демоническое оружие должно было быть готово уже к вечеру, и от нетерпения Крис изводился сам, и изводил всех вокруг.