Повелительница с клеймом рабыни
Шрифт:
– Вы хотите сказать, что его пытали? И из-за этого он… повредился в уме?
– Пытали? – усмехнулся Люцифер. – О, нет. Какие пытки? Они же ангелы – светлые, благородные…
Впервые в жизни я слышала в голосе повелителя столько сарказма пополам с презрением.
– Ангелы не применяют пыток даже к демонам, по их собственным утверждениям. Но на Савариса воздействовали магией.
– Магией? Какой?
– Какой именно я не знаю, но она начала медленно разрушать его изнутри.
– Но… для чего?
Люцифер усмехнулся. Его взгляд оставался холодным, но усмешка эта вышла какой-то по-особенному злой.
–
– Что?! – я в изумлении посмотрела на мужчину – мне показалось, что я не так его поняла. – Очистить от Тьмы? Но… он же создание Тьмы… Как его можно очистить от его сущности?
– Полагаю, их теории основываются на том, что Верховные демоны когда-то были ангелами. Они считают, что Тьма – это наносное.
– Но Саварис ведь не Верховный…
– Но потомок Верховного.
Я покачала головой:
– Но это какая-то… глупость.
– Лицемерие, Милена, – поправил меня Люцифер. – Это называется лицемерие. Ангелы не применяют пыток к своим врагам, они даже пытаются спасти их. Но их спасение ломает не хуже самых изуверских истязательств.
Меня передернуло. Нет, это даже не лицемерие, это… ох, я и слова-то такого не могла подобрать. И это ангелы? Прятаться за красивыми словами, скрывая собственную гнилую сущность. Нет, если они все такие, мне остается только порадоваться, что я демон.
– Саварис освободился из плена, – продолжал Люцифер. – Остановил процесс разрушения, но… видимо, что-то повредилось в нём безвозвратно. С тех пор он является таким, каким ты его знаешь.
– Значит, во всём виновата небесная магия? – задумчиво произнесла я, все еще испытывая чувство легкой гадливости по отношению к обитателям небес.
– Жалеешь его теперь? – поинтересовался мужчина.
– Нет, не жалею. Если попал в плен к ангелам и подвергся их магии, значит, уже тогда был слаб. Просто мне было непонятно, что Адалисса нашла в этом ничтожестве. Повелитель… то, что вам сообщил Саварис, вы будете доносить до Совета?
– А ты видишь в этом какой-то смысл?
– Нет, – честно ответила я. – То, что он рассказал… Нам это ничем не поможет. Ни с Адалиссой, ни с Дайоной.
– Ты сама ответила на свой вопрос. А сейчас, можешь возвращаться в Зиграден.
– Да, повелитель, – поклонилась я.
Люцифер пошел дальше по коридору, а я, используя браслет, вернулась в свой город.
Через какое-то время, находясь в своём кабинете, я снова вспомнила о Лексе.
«Всё же, с ним надо поговорить, прояснить ситуацию, – пришла я к закономерному выводу. – Какая-то магия не даёт мне рассказать о нём кому бы то ни было… это что-то да значит. Что ж… будем надеяться, что он в мире демонов, а не выполняет всякие задания в человеческом».
И я приказала слугам найти Мейснера.
Глава 9.
Глава 9.
В мастерской было светло. Дневной свет из высоких окон смешивался со светом магических шаров. И в этом свете помещение сверкало, как шкатулка с драгоценностями. В общем-то, мастерская и была наполнена драгоценностями – на столах, в стеллажах, на подставках, на полках искрились, блестели, переливались всевозможные драгоценные камни, золотые и серебряные самородки. Разной степени шлифовки алмазы ютились рядом с ониксами, яшмами и аметистовыми друзами. Горный хрусталь, турмалины, нефриты, россыпями смешивались с изумрудами… Все, камни, которые били известны в обитаемых мирах, были собраны в этой просторной мастерской.
На изящной витой треноге, на магическом огне стоял небольшой тигель, в котором плавилось несколько небольших золотых самородков. За этим процессом наблюдала высокая изящная девушка. Золото бросало блики на тонкий, изящно отчерченный профиль, красиво освещая высокий лоб, едва заметно вдернутый носик, нежный изгиб губ. Длинные, иссиня-черные волосы, небрежно заплетенные в свободную толстую косу, украшал убор из золотых цепочек и звезд со сверкающими изумрудами. Девушка была сосредоточенна и спокойна – она занималась привычным и любимым делом.
Под жаром магического огня золотые комочки быстро теряли твердую форму, растекаясь в густое сверкающее озеро на дне тигля. Лерден дождалась, пока самородки превратились в однородную массу, и протянула ладони вперед. Золотое озерцо в глубине чаши дрогнуло, и пошло мелкими волнами. Тонкие длинные пальцы драконессы шевельнулись. В ответ на их движение жидкое золото всколыхнулось, и из его центра потянулась толстая золотая нить. Сверкающей змейкой она вытягивалась вверх, подчиняясь движениям пальцев Лерден. Золото отражалось в алых глазах драконессы, окрашивая их в свой сверкающий цвет. Она чуть прикрыла веки. Нужный образ стоял перед ее внутренним взором, теперь ей нужно было наложить на него золотую нить и воссоздать его в материи. Повинуясь воле драконессы, нить начала сворачиваться, завиваться, скручиваться в замысловатые узоры. Прошло около получаса, и в воздухе, между ладонями девушки висело тонкое золотое кружево. Небольшой лоскут ажурного полотна, достаточного, чтобы охватить собой тонкую руку. Повинуясь жесту Лерден, заготовка опустилась в чашу с водой, охлаждаясь. Дрконесса достала золотое кружево из воды, осторожно ощупывая ее. Полотно было мягким, подвижным. Тонкие золотые сочленения едва слышно позвякивали. Девушка прошла за стол, на котором каплями крови сверкала россыпь рубинов разного размера.
Лерден задумчиво поворошила пальцами сверкающие камушки. Рубины – любимые камни её матери и, практически, единственные, которые та носила. Поэтому, с выбором камней проблем не было никаких. Вопрос был в металле – серебро или золото. Драконесса хорошо помнила, что кольцо, которое Милена никогда не снимала, было серебряным, но… ей это никогда не мешало носить золото. Но, с другой стороны, если знать, что подарок предназначен тому, на ком всегда серебро… Но, в конце концов, Лер, всё-таки, остановилась на золоте.
«Интересно, когда мама появится дома?» – девушка скучала по ней – уже больше двух недель Милена Кавэлли не была здесь. Иногда Лер мечтала, чтобы мир драконов был для её мамы единственным родным. Чтобы она не разделяла себя ещё и на Преисподнюю. Особенно сильны эти мечты были, когда Лерден была маленькой. Ей так хотелось, чтобы мать никуда не уходила, чтобы всегда была с ней и братьями. Потом, конечно, пришло понимание, что это – невозможно. Что у её матери есть обязанности перед миром демонов. Что она – правительница демонического города. И что в Преисподней тоже живут ее дети - Кристиан и Аккэлия. Но временами девушке всё равно было немного обидно.