Повелительница с клеймом рабыни
Шрифт:
Сандалф беспокойно повернулся к дяде – вопрос эксента наследника ему явно не понравился. Одоасер помрачнел ещё больше:
– Кайла сейчас ждет сына. Если у меня не появится наследник, а Сандалф по какой-то причине не станет главой, титул наследует он, когда войдёт в возраст.
Ориан кивнул, и задал следующий вопрос:
– Кто-нибудь еще, кроме вас троих знает об особенности вашей… хм… семейной реликвии?
Даймирры переглянулись, вопросы Ориана нравились им все меньше.
– Нет, эксент наследник, – наконец ответил Одоасер.
Ориан откинулся на спинку кресла, продолжая задумчиво крутить в руках
– Степень вины?
– Что б я знал, – нехорошо усмехнулся Ориан. – Кого ещё они подставили за двадцать тысяч лет с помощью этой игрушки, в угоду собственным амбициям? И к чему это привело? К тому же, пусть это всего лишь информация, но это – магия времени…
Террелл кивнул, тоже откинулся на спинку кресла, цепко оглядел застывших в красном кругу драконов, и равнодушно бросил:
– Казнить обоих.
Даймирры оцепенели. Ориана помолчал, положил флейту на стол, подтянул к себе лист пергамента, и медленно кивнул:
– Казнить.
По пергаменту алыми росчерками заскакали буквы, складываясь в слова приговора.
– Вы не имеете права, эксент наследник, – наконец смог заговорить Одоасер. – Я – лорд Малого Совета, и решение о моей казни может принять только повелитель!
– Я тоже лорд Малого Совета, – невозмутимо заметил Ориан, вчитываясь в текст приговора. – Если ты забыл об этом. И мой статус выше твоего, я веду суд от имени повелителя, и моё решение – это его решение.
Одоасер дёрнулся, словно от удара током, повёл плечами, словно мантия на его плечах вдруг стала ему тесной, выпрямился, и надменно вскинул голову:
– Статус?! Да что ты знаешь о значении этого статуса, мальчишка?!
Ориан оторвал взгляд от пергамента, и с интересом посмотрел на чиновника. Тот гордо встретил взгляд наследника Ферокса.
– Ты изображаешь из себя судью, выносишь приговоры, но что ты сам сделал для собственного мира? Ты здесь лишь потому, что являешься сыном того, кто доказал своё право править и карать, но даже в этом нет твоей заслуги. Ты всего лишь сопляк, упивающийся не принадлежащей тебе властью!
Террелл чуть изогнул бровь, с любопытством наблюдая за реакцией брата. Тот молча дождался, пока текст приговора полностью лег на пергамент. И поднял глаза на Одоасера. Тот ожидал увидеть ярость, насмешку, презрение, но не увидел ничего. На что бы Даймирр не рассчитывал, бросая эту дерзость в лицо наследника трона, он этого не получил.
Его слова не зацепили Ориана Деймарра Айрелла Нэррета. Он знал, что он очень молод, знал, что всё его влияние держится лишь на авторитете отца, знал, что все лорды Малого Совета не воспринимают его всерьёз. Знал и понимал, что это правильно – он действительно не успел совершить ничего значимого, что бы внушать уважение. Или страх. Что ж, сейчас он делал первый шаг если не к первому, то ко второму. Даже если Ферокс будет недоволен его решением, лорды задумаются о том, что «этого мальчишку» нужно, как минимум, опасаться.
Ориан поправил перстень с личной печатью на безымянном пальце левой руки, приложил оттиск к пергаменту, утверждая приговор, и спокойно ответил:
– Как скажешь, Даймирр. Значит, тебя приговорил упивающийся чужой властью сопляк, – он сощурил глаза и добавил. – Но как ты, такой искушённый в делах и интригах, подставился под такой бесславный конец?
Одоасер дёрнул головой, словно Ориан отвесил ему оплеуху.
– Эксент наследник, – всё это время Сандалф словно находился в каком-то ступоре. Но едва оттиск с перстня Ориана возвел приговор в статус приказа, снова обрел дар речи. –Прошу вас, пересмотреть решение. Я готов принять любое наказание, но смерть не позволит мне искупить мою вину…
– Ты жалок, Сандалф, – презрительно сказал Одоасер.
Племянник бросил на дядю злобный взгляд, снова повернулся к судейскому столу, но Ориан опередил его:
– Я не меняю своих решений.
Террелл едва заметно усмехнулся. В этот же миг открылись западные двери, и в зал снова вошли драконы приставного отряда. Сандалф затравлено оглянулся, Одоасер лишь презрительно поджал губы. Он знал, что выхода нет. Порталы в зале суда не работают, его собственную магию блокирует магия молодого чёрного дракона. Глупость и жадность его племянника привели его к Арке. Он должен был предвидеть это. Должен был понять, что безумие, которым страдали отец и дед Сандалфа однажды пробудится и в нём. Но надеялся, что племянник получает достаточно для удовлетворения собственных амбиций. Что ж, он ошибся. Эта ошибка будет стоить ему жизни. Фамильяр флейты мог предсказать любое будущее, мог поведать о скрытом прошлом. Единственные на кого не распространялась его власть, это участники ритуала, те, кто присутствуют во время призыва. Сандалф всегда был рядом с ним во время призыва фамильяра, и о его предательстве артефакт рассказать не мог.
Приставы выстроились полукругом за спинами Даймирров. Ориан ещё раз пробежал глазами текст приговора… и передал его брату. Террелл тоже прочёл пергамент, и огласил приговор. В своей краткой манере:
– Одоасер и Сандалф Даймирры виновны в предательстве интересов Реншаара и мира драконов в угоду собственным интересам.
– К исполнению, – велел Ориан, и усмехнулся – обычно приговор зачитывался от пяти минут, до часа – со всеми титулами и прегрешениями. Это было утомительно. Что ж, Террелл сэкономил им немало времени.
Четверо приставов выступили вперёд – двое к Одоасеру, двое к Сандалфу. Младший Даймирр закричал, едва руки драконов опустились на его плечи, и приставам пришлось его скрутить. Одоасер лишь брезгливо передёрнул плечами, сорвал с себя мантию лорда Малого Совета, и демонстративно бросил её на пол. Ещё раз повёл плечами, отстраняясь от протянутых к нему рук приставов, и сам повернулся и пошел к Арке. Он уже понял, что спасения нет, и всё, что ему осталось – это умереть достойно. И лишь неприязненно морщился, слушая вопли Сандалфа, которого волокли следом.
– Он достойно держится, – заметил Террелл, глядя на Одоасера.
– А что ему остается? – жёстко усмехнулся Ориан. – Он не разглядел опасность у себя под носом. Он может сколько угодно называть меня сопляком, но понимает, что прокололся сам, не разглядев гниль в собственном племяннике.
– За то, как он говорил с тобой, – заметил Террелл. – Отец бы всё равно казнил его.
– Мы этого уже не узнаем, – хмыкнул Ориан, но понимал, что брат прав.
Ферокс мог наказать своего сына за самоуправство так, что у того небо с землёй местами поменяются, но подобных слов в отношении своих детей, повелитель драконов не простил бы никому.