Повелительница снов
Шрифт:
– Варя! Скажи, пожалуйста, Волкову, чтобы он ко мне не приставал.
– Сама скажи.
– Варя, я говорю, говорю, а он все равно лезет. Плохо очень лезет, щиплется везде, хихикает все! Я не могу, мне страшно. Пойдем с тобой из школы, а? Он меня под лесенку все тащит каждую переменку.
– Вот скотина! Что же ты мне вчера не сказала?
– Я боюсь. Он сказал, что сделает со мной это, если скажу кому. Надо мною уже и так девочки смеются.
– Не реви, пошли домой.
– Варя, а можно я с тобой за партой сидеть буду? Ты ведь все равно одна сидишь... И пожалуйста, не болей до конца года больше!
Утром
– За что, у-у... Больно! Не надо больше!
– Надо-надо! Получай, гад! Ух-ха! На сладкое с пельменей потянуло? Я в другой раз пряжку надену с крючком, это будет больно! А вот это - так просто, семечки! Ух-ха!
– Да что я сделал-то такого? Не надо! Мне пиджак только на будущий год выдадут!
– К Таньке еще лезть будешь?
– Ты за эту овцу бьешь, что ли? Дура! Да тихо ты! Не буду я! Честно! Совсем с ума сошла... Больно-то как...
Волков сидел в коридоре и плакал по настоящему.
– Я домой пойду...
– Не бойся, больше не буду. Но только до того момента, как ты опять Таньку под лесенку потащишь. Такие, как ты, с первого раза не понимают.
– Не думал я, что ты такая! Дерешься еще... Саму-то за эту лесенку за ухо к Кларе таскали!
– Ох, Волков, не зли меня! И когда это было-то? Да и не было вообще, наверно... Ладно, успокойся, пойдем суп из курицы кушать.
– Из курицы? И там даже курица есть? Кусками или по ниточкам распущенная?
– Кусками, Волков, кусками! Чай, не к жлобам пришел! Тебе ножку или крылышко?
– Я белое мясо, Ткачева, люблю. В столовке дают иногда.
– Садись, жри! Тут тебе не столовка.
После второй тарелки Волков поднял на Варьку глаза: "Нравится мне Танька очень. У меня все горит, как ее увижу".
– Так неужели, Волков, можно так? Это же гадко, очень-очень плохо.
– А она по-хорошему все равно со мной ходить не будет. Сама знаешь, обо мне даже Клара сказала, что у меня одна дорожка - в тюрьму. Но ведь и без меня Танька выйдет за какого-нибудь тихого алкаша с завода, как наш сосед по площадке. Он ее будет всю жизнь мордовать, она будет терпеть, сидеть на окошке в подъезде, синяки цинковой мазью замазывать. Что хорошего? А меня бы Танька не так часто и видела. У меня вот про отца мать говорит, что он все равно хороший, он между отсидками успевает ей кусочек счастья отломить.
– Что ты несешь? Тихие алкаши, отсидки, кусочки счастья! Ты учись, Волков! У тебя вся жизнь впереди!
– Ага, "спереди", как моя мамаша говорит! Это у тебя что-то наперед можно загадывать, а мне - очень трудно. Мне кажется, что я ничего не смогу, я в какой-то колее, не вырваться мне уже.
– Это все от человека зависит, Волков. Тебе надо бороться, я помогу! Я же должна тебе помочь, Волков!
– Мне кажется, что ничего от меня уже не зависит, что все уже определилось для меня давно, когда я родился после очередных каникул моего папы между двумя отсидками. Я ненавижу эти ботинки! Я вот у твоего папы в коридоре видел такие же, но он их сам купил, а мне их дали задаром. Я думаю, что в дармовых ботинках далеко не уйдешь. Нет, не могу объяснить...
– Это потому, Волков, что с литературой у тебя очень-очень плохо. Сейчас стихи будем учить, это память развивает и речь. А ты унитаз починить можешь?
– Попробую...
– А говоришь, что ничего у тебя в жизни не выходит! Вот у нас унитаз полгода не смывает - это что, жизнь? Короче, приступай, инструменты вон в том ящике. В будущем году у Пушкина юбилей, меня уже на конкурсы не пустят, поэтому пойдешь ты. Я тебя в декламации поднатаскаю.
– С ума сошла?
– Молчи лучше, и не зли меня! "Медный всадник"! Вступление!
– Кто это у вас такое с бачком сделал?
– Да папа, пытался отрегулировать. Ему рабочих для себя просить стыдно. У него самого руки только на сельское хозяйство настроены, а в деревне это делают иначе.
Варя и сама не понимала, как это у нее вышло, но Волков стал ей хорошей подмогой в налаживании домашнего быта. Она даже начала строить грандиозные планы по перестилке рассохшегося паркета. После мелкого ремонта окон, они ободрали и прошкурили все рамы, а к их окраске Волков с удивлением для себя прочел наизусть все вступление к "Медному всаднику" широко разводя руками с трудовыми мозолями. Пока Варя громко читала вслух про муссоны и завоевание Мексики, выписывая на шпаргалку для Волкова памятные даты из борьбы народов Латинской Америки, он, вооружившись огромными ключами, которые они стащили у пьяного сантехника, спавшего на площадке пятого этажа, что-то регулировал под ванной. Иногда он подавал оттуда голос. В основном, его высказывания касались Вариного папы: "Конечно, зато у нас папочка - инженер-строитель! Наверно, только в муссонах и борьбе пеонов понимает. Но ведь он все же мужик, унитазом-то он вашим пользуется? Или как в деревне на двор выходит?"
– Не ворчи, Волков! Ты видишь, как у меня родители много работают? Им домом заниматься некогда. Крути краны давай, и дверь открой пошире, чтоб про муссоны услыхать.
x x x
– Откуда у тебя циркули такие? Я такие только в папиной готовальне видела, так он мне их даже потрогать не дал.
– Бери, Ткачева, это я для тебя у учителя черчения спер. Да не расстраивайся ты, он их сам в школе схимичил. Теперь - трогай их на здоровье!
– Волков, нехорошо красть-то.
– А вот ты сама-то никогда ничего не хотела украсть?
– Хотела один раз, но не смогла. Я тогда так продумала все хорошо, месяц готовилась, проверялась и все-таки даже украла... Потом, помню, вышла из магазина, немного прошлась по улице, вернулась и все незаметно обратно подсунула. Не смогла!
– Одна на дело пошла? Даже на стреме никого не было?
– Одна. Не могла я никому такого сказать про себя.
– Это потому, что у тебя кореша хорошего нет. А что сперла-то?
– Книги из нашего книжного магазина. Там только-только завезли, продавщицы под прилавок спрятали для блатных, а я все у них оттуда вытащила. Я часто в книжный раньше ходила, всю эту кухню хорошо изучила. Приглядела, где они товар прячут, все по минутам рассчитала. Они бы мне все равно книжки из-под прилавка не продали, даже если бы у меня такие деньги были. Матери все детективы достают, а я их читать не могу.