Повенчанные небесами, или Моя маленькая тайна
Шрифт:
— А… его отец. — Я замолкаю на полуслове. В голове крутится столько вопросов: женился ли он, поверил ли мне про аборт, а может, и думать уже забыл. Но самый главный: а если он узнает, что я ему солгала. Только ни один я не могу произнести вслух, потому что не имею никакого права даже думать о нем.
Инайят откладывает карты, кладет руки на подлокотники кресла, откидывается назад и закрывает глаза. Проходит некоторое время, прежде чем услышанные слова заставляют меня замереть.
— Твой ребенок будет очень похож на своего отца. Что бы мы не делали, как бы ни старались изменить будущее,
Значит, и Даша, и папа, если увидят, то смогут догадаться… обо всем. Только допустить этого никак нельзя. Получается, что мои слова, сказанные Богдану в порыве, оказываются пророческими. «Накаркала», как сказала бы мама. И я уже жалею, что произнесла те слова вслух, «отправив сигнал во Вселенную». Сама «нарисовала» будущее.
— А вот его самого я не вижу… Странно… — Инайят хмурится, словно ей не нравится то, что для меня скрыто. — Возможно, на нем стоит «зеркало», — произносит женщина, хотя никаких зеркал в комнате я не вижу.
Но, кажется, до меня доходит смысл ее слов. Нет, это никакое там ни «зеркало». Просто у него своя судьба, а у нас с пока еще не родившимся ребенком — другая. Вот и ответ на все мои вопросы.
И пока я дожидаюсь Аличеву, думаю, как можно «подретушировать» свой набросок, чтобы ни Даша, ни кто-то другой не узнали обо… всем. Рождение моего малыша будет моей маленькой тайной.
— Юлиана! Я все-таки забеременею! — выпаливает Дана, стоит нам только выйти на улицу. Она так мечтает о ребенке, что в буквальном смысле светится после визита к Инайят.
— Поздравляю! Я очень рада за тебя.
Наверное, добавлять, что от одних слов, пусть даже самой лучшей гадалки в городе, беременность не наступает, сейчас бесполезно. И я просто тихо радуюсь ее маленькому счастью верить в лучшее.
— А тебе она что сказала? Ты спрашивала про Богдана?
— Она ничего не сказала про него.
— Это как так?
— Сказала, что его она не видит.
— Хм… Странно. — Подруга хмурит свои идеальные брови. А про… — Дана взглядом показывает на мой пока еще совершенно плоский живот.
— Ребенок будет точной копией своего отца.
— О, боги. — Подруга смотрит на меня с таким сожалением, что я отворачиваюсь.
Наше с ней предположение, что никто не догадается кто отец (ведь по внешности дети не всегда похожи на своих родителей) и не стоит переживать раньше времени, разлетелось на мелкие осколки.
— И что ты решила?
— Что Богдан никогда не узнает о нем.
В этом вопросе мы с Аличевой не сошлись во мнении. Она считала, что несмотря ни на что, Богдан должен знать о своем ребенке и нести как моральную, так и материальную ответственность. Я же ни за что не хотела, чтобы наша с ним связь стала известна Дарье.
— Дана, я хочу уехать.
Аличева спотыкается на месте, выражается, мягко сказать, совсем нелитературно, и так громко, что прохожие косятся в нашу сторону.
— Куда?!
— Я пока не решила.
— Юлиана, не будь дурой! Куда ты собралась беременная, да и к тому же одна? Или у тебя где-то там… — Аличева импульсивно взмахивает рукой, — объявились родственники, готовые принять с распростертыми объятиями?
— Нет у меня никого.
У меня только-только появилась сестра, но общение с ней теперь под большим вопросом.
— Так вот и не пори горячку! Я понимаю, что у беременных бывают «заскоки», но не до такой же степени!
— А что ты предлагаешь?
— Жить! Просто жить. Никакой трагедии нет.
— А если Даша узнает…
— И что? Ты спала с ее мужем? Нет! Ты даже не знала, что он практически окольцован. Поэтому не надо устраивать кипишь на ровном месте. И я лично выскажу твоему Богдану все, что про него думаю! — В Аличевой вдруг просыпается грозная воительница.
Я очень надеюсь, что до этого все-таки не дойдет. И, чтобы не дать подруге развить эту мысль дальше, меняю тему.
— А тебе она сказала, когда наступит беременность? — Я даже не уточняю кто «она». Главное — волшебное слово «беременность», чтобы Дана забыла о своих кровавых планах.
— Что? А! Нет. Точной даты не назвала, конечно. — Подруга глупо хихикает. — Но…
— Что?
— Знаешь, я, наверное, не буду этого пока говорить. Ладно? Ты же сама говорила, что произнесенное слово — первый шаг к исполнению.
— Это говорила не я, а моя мама.
— Неважно. Вот и посмотрим, как оно сбудется или нет, — выкручивается подруга, и мне ничего не остается, как смириться, напрасно гадая, какую же «страшную тайну» она старается скрыть.
Я никуда не уехала. Дана, заполучив в союзницы мою маму, вдвоем смогли отговорить меня от необдуманного поступка. Маме я не стала лгать и что-то выдумывать, а призналась, что забеременела на море от случайного знакомого, тем самым утаив лишь часть правды, и сразу обозначила, что избавляться от ребенка не буду. К моему огромному удивлению, осуждения и порицания своего легкомыслия я не получила. Мама, наоборот, обрадовалась, что у нее, наконец-то, родится внук, на появление которого она уже и не надеялась, давно записав меня в «старые девы».
Моя беременность протекала, как и предсказала Инайят, легко, без каких-либо осложнений. Даже токсикоза не было. Если, конечно, не считать, когда меня тошнило в самый первый раз, да и то, скорее всего, это было совершенно по другой причине. И если бы не намеки Даши, я сама ни за что бы не догадалась сделать тест. И тогда Богдан ничего бы не знал.
Богдан…
Не думать о нем у меня не получалось. Сначала я боялась и одновременно хотела, чтобы он как-то напомнил о себе. Дал понять, что та ночь что-то значила для него. Пусть не так много как для меня, но все же была не просто обычной возможностью удовлетворить мужские желания. Но время шло, а никаких вестей ни от Дарьи, ни от папы не было. Я долго ломала голову отсылать Дарье поздравление с днем ее бракосочетания. Я искренне верила, что она никогда не узнает правды, но мне все равно казалось, что после всего это выглядело бы как издевательство с моей стороны. Так и не решившись, хотела отправить всего лишь два слова: «Будь счастлива», потому искренне желала ей счастья, но обнаружила, что мы даже не обменялись номерами телефонов. Пока я гостила, это было ни к чему, а перед отъездом я ее не видела и уехала (сбежала) не попрощавшись.