Поверь своим глазам
Шрифт:
Наконец микроавтобус остановился и стал двигаться задним ходом. Шум двигателя изменился, чуть отдаваясь эхом, словно мы заехали в гараж или в узкий проезд между домами. Николь заглушила мотор, и они с Льюисом оба вышли наружу. А через несколько секунд открылись и задние двери.
— Эй, мы прибыли на место, — сказала Николь.
58
Это не может означать ничего серьезного, размышлял Говард, едва закончив говорить по телефону с Льюисом. Он нервно расхаживал по своей роскошной гостиной, пытаясь все обдумать. Звонок в дом Килбрайда от кого-то, кто
И как бы ни был Говард обеспокоен возможными интригами ЦРУ против него самого и Морриса, все равно участие в деле бывшего президента представлялось полной бессмыслицей. Это казалось даже более невероятным, чем участие известного иллюстратора из Вермонта в секретном расследовании.
Впрочем, уже скоро он с этим разберется, как только лично допросит Рэя Килбрайда и его брата. У него не было ни малейших сомнений в том, что Льюис, сам заваривший всю эту кашу, и женщина, которую он привлек к исполнению заказа, сумеют заставить их заговорить.
Между тем Говарда волновало и то, с какой целью Льюис продолжал сотрудничать с той женщиной и сейчас, когда — как от души надеялся Говард — им предстояло разрубить все запутанные узлы, замести все следы в этом так неудачно сложившемся с самого начала деле? Но в глубине души ответ был ему известен. Как только все закончится, Льюис сведет последние счеты. Ее ошибка слишком дорого стоила им всем. А Говард давно был знаком с Льюисом, чтобы не знать: подобного он не прощает никому.
Льюис сделает так, как посчитает нужным. И ему, Говарду, нет необходимости даже думать об этом.
Прошло почти три часа, прежде чем Льюис позвонил снова.
— Мы прибыли.
— Я к вам скоро присоединюсь, — сказал Говард.
Они приехали в Нью-Йорк слишком поздно. Намного позднее, чем намечали. Говард уже не успевал встретиться с Моррисом Янгером. Придется позвонить ему из машины и все отменить.
Говард вышел из парадного подъезда своего дома на Восемьдесят первой улице. Его черный «мерседес» был припаркован у тротуара чуть в стороне. Он приблизился к нему, встал рядом с водительской дверцей, достал мобильный телефон и набрал номер Морриса.
— Привет! — сказал тот. — А я уже в пути.
В трубке были слышны приглушенные шумы, издаваемые двигателем машины. Моррис сидел в своем лимузине, который вела Хизер — теперь его постоянный личный шофер, которого он мог вызвать в любое время дня и ночи семь дней в неделю.
— Прости, Моррис, но, боюсь, нашу встречу придется перенести.
— Что стряслось, старина?
— Похоже, меня где-то просквозило. Наверное, простуда или грипп. Давай созвонимся утром. Может, сумеем встретиться завтра. Еще раз тысяча извинений.
— Жаль. Я с нетерпением ждал нашей встречи, но уж если ты болен, то лечись как следует, не надо себя перегружать.
— Спасибо за моральную поддержку. — Говард выдавил смешок. — А наши планы мирового господства подождут и до завтра.
Он открыл дверцу машины и скользнул за руль, не переставая
— Конечно, — произнес Моррис. — Тогда и поговорим.
Говард отключил телефон, швырнул его на мягкую кожу пассажирского сиденья и захлопнул дверцу. Затем включил зажигание и тронулся в путь.
Хизер как раз свернула на Восемьдесят первую улицу, когда сидевший сзади Моррис сочувствовал заболевшему другу и договаривался созвониться с ним завтра.
— Разве это не машина мистера Таллимана впереди нас, сэр? — спросила она.
Моррис переместился в центр сиденья, склонился вперед, всмотрелся сквозь лобовое стекло и действительно увидел, как «мерседес» Говарда отъезжает от тротуара.
— Интересно, — пробормотал он. — Он, значит, достаточно хорошо себя чувствует, чтобы сесть за руль.
— Хотите, чтобы я догнала его и посигналила?
— Этого нам делать не следует.
— Тогда домой?
— Нет. Давай проследим, куда он отправился.
Они следовали за Говардом до Четвертой Восточной улицы. Там он припарковал свою машину и направился ко входу в какой-то магазин, в витринах которого не было ни огонька. Слева от магазина тянулся узкий проулок, где стоял белый микроавтобус.
— Как называется это заведение? — спросил Моррис.
В последние годы у него стало слабеть зрение, но Хизер видела ночью с зоркостью совы.
— «Антиквариат Фабера», — ответила она.
В витринах было темно, но ей показалось, будто в них выставлены детские игрушки, каких уже больше не выпускали. Металлические машинки, старые паровозы, примитивные роботы, что-то вроде собранного из конструктора подъемного крана, коробки с настольными играми.
— Зачем его понесло в магазин игрушек ночью? — удивился Моррис. — Видно же, что он закрыт.
— Да, — кивнула Хизер, — но внутри кто-то есть. В глубине я только что видела свет, правда, всего лишь проблеск.
Но Моррис и сам наблюдал, как кто-то отпер дверь, открыл ее ровно настолько, чтобы Говард смог войти, и снова закрыл. Через несколько секунд свет вдали мелькнул вновь, словно ненадолго отдернули штору, а потом магазин погрузился в темноту.
— Что ж, подождем, — усмехнулся он.
59
Вечером на заседании городского совета Промис-Фоллз разгорелись горячие дебаты, стоит ли продавать на территории города места под рекламу. В предложенном проекте предполагалось, что любой бизнесмен сможет заплатить за право установить вывеску типа «Эти зеленые насаждения содержатся на пожертвования…» — и далее следовало название фирмы. Под эти «украшения» можно было найти определенные точки рядом со всеми скверами, парками и клумбами города, чтобы жители видели их и на засеянном тюльпанами пространстве к югу от центра, и на цветущей разделительной полосе Саратога-стрит, и даже на небольшой лужайке ближе к западной окраине, где владельцам собак разрешалось спускать своих питомцев с поводка. Некоторые члены совета сразу заявили, что подобная реклама изуродует городской пейзаж. Другие приветствовали проект как отличную возможность пополнить городскую казну, не поднимая налогов. Кто-то тут же вылез с актуальным вопросом: «А если владельцу секс-шопа вздумается стать спонсором сквера прямо напротив церкви? Об этом кто-нибудь подумал?»