Повеса с ледяным сердцем
Шрифт:
— Столь заметные драгоценности почти невозможно продать, не вызвав подозрений.
— Значит, выследить его будет совсем легко? — с нетерпением спросила Генриетта. — Мистер Форбс, вы ведь найдете его? Рейф… лорд Пентленд был так уверен, что вы его найдете, а это для меня очень много значит.
— Сделаю все, что смогу, — ответил Бенджамин и ободряюще погладил Генриетту по руке. — Однако мы должны действовать осторожно. Тот, кто сует свой нос в трущобы, может остаться без него, понимаете, что я имею в виду?
— Мне
Бенджамин от всего сердца посмеялся над ее словами:
— Я сумею постоять за себя, можете не беспокоиться.
— Что ж, если вы так уверены, я чрезвычайно благодарна вам, — с жаром сказала Генриетта.
— Мисс, вы должны благодарить только лорда Пентленда. Во всей Англии я бы не стал делать этого ни для кого другого. На поиски может уйти несколько дней.
— Несколько дней!
— Это ведь не конец света, — сказал Рейф. — Пока Бен укроет нас, и сыщик до вас не доберется.
— Он прав, мисс, — подтвердил Бенджамин. — Никому не придет в голову искать вас здесь. Вам обоим лучше остаться в «Мыши и полевке», пока я не разыщу этого вора-взломщика. А теперь извините, меня ждут дела.
— Спасибо, Бен, — сказал Рейф, протягивая руку.
— Благодарите меня, когда будет за что, — угрюмо ответил Бен. Качая головой и задаваясь вопросом о том, что Мег подумает об этой странной парочке, он вышел и отправился искать ее.
Когда оба остались одни, Рейф насмешливо взглянул на Генриетту.
— Итак, кажется, мы обречены провести еще несколько дней в обществе друг друга. Ну что, сможете вынести это? — Он взял ее за руку и заставил посмотреть себе в глаза. — Что касается меня, я более чем счастлив оказаться в роли вашего спутника.
Генриетта покраснела. Она жалела, что так легко и часто краснеет в его присутствии.
— Теперь самое время убедить меня, что вы считаете так же.
Генриетта быстро взглянула на него, заметила тревогу в его глазах, затем снова потупила взор, но тут же почувствовала знакомое искрящееся ощущение. С того места на ее руке, к которому прикоснулись его пальцы, во все стороны расползался жар. Казалось, ее кожа натянулась, точно стремилась ближе к нему. Генриетта вдруг вспомнила, как он выглядел сегодня утром, когда она касалась его.
— Чем мы займемся? — спросила она и густо покраснела. — Я имею в виду, как проведем это время? Не можем же мы сидеть здесь весь день.
— Вы имеете в виду взаперти? Уже не полагаетесь на себя, Генриетта?
Рейф понимал, что несправедлив, но не мог отказать себе в удовольствии подразнить ее. Он радовался, глядя, как у Генриетты краснеют шея и щеки, не понимая причину этого. Ему нравилось смотреть, как она прикусывала уголок нижней губы, показывая кончик розового языка, как сверкают в ее глазах золотистые искорки. Ее же одолевали
Рейф погладил ее по руке и почувствовал, как участился ее пульс. Его рука чуть проникла под рукав ее платья и ласкала нежную кожу под ним. Генриетта закрыла глаза. Ее губы разомкнулись. Он погладил ее локоть и удивился, насколько подобное прикосновение может породить эротическое возбуждение, чего раньше никогда не чувствовал. Рейф подумал, как чудесно прикоснуться к нему губами.
— Генриетта, вы должны полагаться на себя, ибо мне уж точно не можете доверять, — сказал он, привлекая ее к себе и ища ее губы.
Генриетта тихо вздохнула, когда он их коснулся. Вздрогнула, когда язык Рейфа скользнул по ним, и застонала, когда тот провел по кончику ее языка. Мягкий как бархат, таинственный, бесконечно соблазнительный, его рот, поцелуи, аромат. Рейф стал целовать страстнее, она таяла, ощутив напор его языка, целуя в ответ. Снова возникло страстное желание. И оно нарастало. Генриетта хотела придвинуться ближе к нему, но мешал стол. Она задела рукой недопитую кружку эля. Та опрокинулась, они оба отскочили в разные стороны.
Генриетта отрывисто дышала. Взглянув на Рейфа, с удивлением заметила, что он тоже дышит неровно. Его щеки раскраснелись, глаза потемнели, точно небо во время ночной грозы, хмурые брови изогнулись, гладкие волосы растрепались. Генриетта недоумевала. Неужели она тому причиной? Он столь же соблазнителен, как и его поцелуй, не менее опасен, чем его репутация. Однако не давал себе воли, не терял самообладания, хотя, похоже, был близок к тому, чтобы переступить грань. Подобная мысль лишь еще больше подогревала волнение.
Ее губы покалывало. Соски пульсировали. Внизу живота стало жарко. Никогда раньше Генриетта так себя не чувствовала. Даже не предполагала, что так бывает. Непреодолимое желание, жгучая страсть.
Она поднесла руку к горлу, чувствуя, как участился пульс. Она с широко раскрытыми глазами смотрела, когда Рейф оттолкнул стол и поднял ее на ноги. Дверь распахнулась, испуганный крик служанки заставил Генриетту отстраниться от него. Рейф поправил шейный платок, будто ничего не случилось, небрежно кивнул удивленной служанке и вывел Генриетту.
Она машинально последовала за ним, подумала, что Рейф снова будет целовать ее. Вместо этого он взял ее пальто с кресла, набросил ей на плечи и низко натянул ей на голову шляпу.
Рейф оказался прав, угадав в ней страстную натуру. Ничего проще, приятнее и желаннее — овладеть ею прямо сейчас, но, черт подери, он этого не сделает. Ни за что.
— Думаю, неразумно оставаться взаперти. Наше поведение тому доказательство. Лучше подышать свежим воздухом, — решительно сказал Рейф, приподнял подбородок Генриетты, чтобы завязать тесемки шляпки в узел.