Повешенный
Шрифт:
Ближе к обеду нас нагнал статный румяный военный в барашковой шапке с кокардой в виде серебряного орла. Восседал он на крупном гнедом коне, который прямо плясал под седоком. Военный был явно подшофе, раскрасневшийся, удалой. Он перекинулся несколькими словами с жандармским капитаном, с которым явно был накоротке, вспомнили каких-то общих знакомых. Мазнул взглядом по нам. К этому моменту мы уже стояли на обочине, выйдя из кареты и стараясь спрятать от чужих взглядов скованные кандалами руки.
— Это полковник Белевский — шепнул мне Петя — Ведь узнал
— Привыкай. Теперь так будет всегда.
— Уверен?
— Более чем. Считай у меня дар предвидения открылся
— Что ты! — Южинский даже испугался — Такого быть не может. Поговаривают, что только в императорской семье могут прозревать будущее. И то неточно.
Я решил пошутить над Петей. Повернулся к нему, слегка закатил глаза. Благо на нас не обращали особого внимания — солдаты выталкивали карету, жандарм болтал со всадником.
— Вижу — могильным голосом начал я — Жены наших сосланных в Сибирь друзей отправятся вслед за своими мужьями. Не убоятся тягот и лишений!
— Все?? С детьми? — Южинский наморщил лоб — Я слышал, что осудили к ссылке больше ста человек
— Да нет, конечно — я подмигнул другу — Десяток, другой. Какие жены у холостых и вдовцов…
Точно количество «декабристок» я не помнил, сказал наобум. Но даже это произвело впечатление на Петю. Он начал загибать пальцы, шевеля губами. Явно считал и перебирал самых порядочных и любящих из списка.
— Ну Мария Волконская точно — выдал Южинский — Ее мать в военном походе князя сопровождала. Родила от него семерых детей. Хорошо дочь воспитала. Поедет. Потом Александра Григорьевна. У них большая любовь с Муравьевым. Она и в царю в ноги кидалась, просила за мужа.
Петя еще перечислял какие-то фамилии, а я думал о русских женщинах. Коня на скаку, горящая изба… Да что же за судьба такая постоянно преодолевать, да выживать? Детей роди, да еще половина умрет, дом на себе тащи, в поле работай… Нет, дворянкам то полегче, конечно, но точно не в Сибири. Туда просто доехать — та еще задача.
Я посмотрел вдаль. Где-то там, в полях, за перелесками в белом облаке мне почудилось лицо жены. Супруга мне что-то шептала, покачивая головой. Схожу с ума?
— Поль, что с тобой? — Петя перестал перебирать будущих декабристок, заглянул мне в лицо — Ты весь побледнел
— Петя, ты веришь в жизнь после смерти?
— Церковь велит верить. Да и у язычников есть загробный мир. Души туда по радуге идут. А почему ты спрашиваешь?
— А вот я теперь и не знаю во что верить. Для чего нам там, на эшафоте дали второй шанс?
Южинский пожал плечами.
— Думаю, будет какой-то знак. Главное его не пропустить.
Знак? Точно. Без высших сил тут не обошлось. Мне будет знак, что делать дальше.
Тем временем, полковнику Белевскому явно надоело ждать и трепаться, он спрыгнул в снег, передал поводья поручику. Подошел к передней карете, молча схватил ее за запятки. И вот тут я увидел действие дара, что называется, воочию. Я почувствовал какую-то легкую дрожь в воздухе, которая
— Ну вот, можно ехать дальше — Белевский отряхнул руки, потом набрал в них пригоршню снега, выбрав где почище, и протер им ладони. постучал каблуками о полозья, сбивая налипший снег с подошвы высоких сапог. Потом пригладил ладонью свои пышные усы и похлопал жандармского капитана по плечу
— Господин полковник! — капитан не хотел так просто отпускать помощь — А как же вторая карета?
— А тебе палец в рот не клади, Крапивин! — засмеялся военный — Давай посмотрим, как она пройдет. Может и не завязнет. Но дальше, скорее всего, придется менять полозья на колеса. Похоже весна-то ранняя будет в этом году, да?
— Да где же я их возьму колеса эти, Сергей Евстафьевич?! Может, как-нибудь доедем?
— Дальше будет ямской двор, у них спроси — полковник задумчиво поковырял снег носком сапога — Нет, Крапивин, точно не доедешь, увязнешь в низине.
Белевский легко забрался в седло, достал из отворота шинели фляжку. Приложился к ней, крякнул.
— Эх, хорош коньячок галльский. Вам, извините, не предлагаю — самому мало.
Полковник оглядел сверху всю нашу разношерстную компашку, задержал взгляд на нас с Южинским. Покачал головой осуждающе — Sans vouloir vous offenser!* И пришпорив коня, не оглядываясь, поскакал прочь.
— Что он сказал, Петь?
— «Без обид, ребята».
— Понятно… — протянул я. Вот все же удивительная страна Россия. Сколько воевали с лягушатниками и тут, кстати, тоже, а элитка продолжает шпрехать по-французски. До этого на немецком говорили, а впереди нас английский ждет. Что угодно, лишь бы отделить себя от народа, и показать свою элитарность.
— Скажи, Петр Михайлович, а ты хоть догадался, куда они нас везут?
— Да, тут большого ума не надо, Паш, чтобы догадаться — вздохнул Южинский — как бы жандармы не секретничали. Дорога эта ведет к Ладожскому озеру, и значит, в Шлисскую крепость нас везут.
Мне оставалось только удивленно присвистнуть и погрузиться в невеселые раздумья, пытаясь оценить в уме размер задницы, в которую я попал…
Глава 8
Про Шлисскую крепость — как здесь называли Шлиссельбург — я, конечно, и сам мог бы догадаться. В эту «русскую Бастилию», начиная с Петра I, цари отправляли самых опасных политических преступников и своих конкурентов, претендующих на трон — начиная с заговорщиков и вольнодумцев, и заканчивая просто неугодной родней. Лишь при Павле там держали в воспитательных целях провинившихся офицеров, но сейчас, после завершения следствия, в крепости уже окажутся некоторые декабристы из числа главных смутьянов. А потом когда-нибудь и до революционеров дело дойдет…