Повешенный
Шрифт:
А что касается инквизиторов с их «черными крестами», то тут тоже все оказалось непросто. Структура «небесного странника» была неоднородной. Поверхность камня, раскалившись при соприкосновении с верхними слоями земной атмосферы, превратилась в подобие толстой мертвой скорлупы черного цвета, и потеряла все свои лечебные свойства. Но зато приобрела другие — в сплаве с обычным железом, черный камень вытягивал все полезные свойства из «небесного дара», нейтрализуя его, заставляя тускнеть и трескаться. Вот так на деле и выглядело «иссушение дара», к которому приговаривали особо опасных преступников, и через которое прошли мы с Петром.
— Хорошо… А в каком возрасте вообще вживляют «небесный дар»? Я так понимаю, что взрослым людям практически в любом. А детям?
— В каждой семье по разному…- задумался Южинский — мальчику-наследнику могут и в пять лет «дар» вживить, поскольку его жизнь для рода слишком важна. А остальным детям, как правило, лет в десять. Если есть, что вживить. Ведь молодым дворянским родам приходится иногда как милостыню вымаливать у императора звезды для своих детей. И хорошо еще, если наследник доживет до этого знаменательного события. Конечно, дети в дворянских семьях в любом случае намного крепче здоровьем, и не умирают так часто, как скажем, в купеческих и крестьянских семьях. Но зачастую ведь погибают и они.
— И девочкам тоже звезды вживляют?
— Почему нет, если семья может себе это позволить? Такие жены среди аристократов на вес золота. Хотя они и без «дара» самые желанные невесты, ведь приданое за ними тоже дают очень приличное — Южинский лукаво усмехнулся, покосившись на меня — Правда, твоей матушке, Поль, о приданном пришлось забыть, но хотя бы оба родителя у тебя с даром.
— Какая теперь разница, если меня его все равно лишили?
— Да, теперь мы с тобой, Паш, простые «обычники» — согласился Петя и тяжело вздохнул, потерев ладонью грудь в том месте, где располагалась «звезда» — и восстановится ли когда-нибудь наш «дар» неизвестно…
Южинский замолчал, печально уставившись в темное окно под потолком. Мне стало так жалко этого молодого, славного парня, что даже сердце защемило. Ну, в чем он виноват? В том, что поверил старшему другу и, очертя голову, бросился за ним в водоворот заговора? А ведь они, наверное, мечтали о справедливости, о том, чтобы не зависеть от милости царя, спасая своих детей. Хотя вряд ли думали о детях из других сословий — о тех, в ком не течет «голубая кровь».
Кстати, это выражение, пришедшее из Европы, наверняка приобрело здесь совершенно новый смысл в свете появления голубых «небесных камней». Звезда под человеческой кожей действительно пульсирует голубоватым светом. Не удивлюсь, если и «белая кость» здесь далеко не идиома, доставшаяся нам от монголов. Два века целенаправленной селекции превратили аристократов в людей со значительно улучшенной породой, и сейчас это видно с первого взгляда.
— Но говорят, что языческим жрецам под силу пробудить даже угасшую звезду, пока она еще находится в теле — шепотом произнес Петя, оглядываясь на дверь — В народе молва идет, что у волхвов в их главном капище в костромских лесах, тоже есть небесный камень. Только никто не знает, какой именно. Они как разругались с царем и с Церковью, нарушившими Великий Тройственный Договор, о них вообще мало, что слышно.
— А поподробнее можно, что за Договор такой с язычниками? — удивился я. В моей-то истории такого точно не было. Хотя кто его знает…
Оказалось, что Романовы без помощи язычников российский трон вряд ли бы получили.
Переговоры шли крайне туго, поскольку само русское царство находилось в полном раздрае. Войне с поляками конца края не было видно — пшеки рвались в Кострому, чтобы завладеть местом, где добывали голубой камень. Даже Патриарх Московский Филарет — в миру боярин Федор Никитич Романов — находился в то время в плену у польского короля. А Великий Новгород был уже оккупирован шведами, которые тоже поглядывали в сторону Костромы. Казалось, на этом древнем русском городе сошлись все взгляды завистливых соседей.
И тут неожиданно в события вмешались языческие жрецы, выйдя из многолетней тени. За время смуты они снова вошли в силу, поддерживая народное ополчение и в отличие от Церкви не запятнали себя присягой Лжедмитрию II. Поскольку Церковь со своей ролью объединителя явно не справлялась, волхвами было предложено провести Земский Собор представителей разных земель и сословий Русского царства. Ими же была предложена компромиссная фигура 16-летнего Михаила Романова, который вместе со своей матерью монахиней тогда прятался в Ипатьевском монастыре рядом с Костромой.
Но волхвами был выдвинут ряд требований, которые Романовы, аристократия и Церковь обязаны были выполнить, а их потомки неукоснительно соблюдать. Как то: русским царям впредь не брать в жены иноземных принцесс. Церкви прекратить гонения на язычников. Боярам вернуть «Юрьев день» — право крестьян на «выход» с помещичьих земель. Правда, последнее лишь после восстановления царства от разрухи. Взамен царь и аристократия навечно получали «небесный дар» во владение для себя и своих потомков.
Скрепя сердце, все стороны были вынуждены согласиться, поскольку на стороне волхвов было не только народное ополчение, но еще и и казацкое воинство. Тройственный Договор скрепили Соборной клятвой, и направили делегацию в Кострому к будущему царю Михаилу Романову.
При Михаиле Романове Договор неукоснительно соблюдался. Правда, вернувшийся из польского плена и ставший соправителем сына Патриарх Филарет хотел наложить лапу на «небесные камни». Но вспыхнувшей вражде между отцом и сыном не дали разгореться… И в этот раз аристократия показала себя с лучшей стороны, встав на сторону царя. Но попытки вернуть Церкви былое величие и власть не прекратились и после смерти Филарета.
Шли годы, русское царство постепенно вернулось к нормальной жизни. После Михаила Романова на трон взошел его сын — Алексей Михайлович по прозвищу Тишайший. И в нем аристократия увидела шанс избежать своего обязательства дать вольную крестьянам. Путем интриг юного неопытного царя, обладавшего к тому же мягким характером, уговорили созвать Земский собор, который издал Соборное уложение. И этот новый свод законов окончательно закрепил крепостное право, лишив крестьян последней надежды на свободу.