Повесть и рассказы. Компиляция. Книги 1-18

Пехов Алексей Юрьевич

Медленно, цепляясь за камень, встать на колени. Сейчас самое главное не упасть и не потерять сознание. Сломала стрелу, охнула от оглушающей боли. Кровь пошла быстрее. Ничего. Времени хватит.

— Мелкий... Иди сюда, малыш.

Грифоныш послушно прижался к её боку, и ведьма вцепилась пальцами в его холку, тяжело опираясь, встала на ноги. Тоже мне Мелкий, настоящий телёнок...

— Хорошо, малыш. Вот так и стой, не двигайся...

Тот вопросительно мурлыкнул. Шарлиз свободной рукой вытянула на свет свою сеть. Тонкую, чёрную паутину, забившуюся в пальцах, затрепетавшую

на ветру...

...окунувшую перевал в гнилостный, удушливый дурман смерти. Беззвучным звоном забился в её сознании последний, закрепляющий наговор.

Не ощутить такого грифон не мог. Рванулся, отбросив ленивую уверенность, совершил молниеносный, грациозный в своей абсолютной стремительности пируэт... и, резко ударив крыльями, точно наткнулся на невидимую стену. Увидел Мелкого, всё так же доверчиво прижимавшегося к ведьме.

Жёлтые птичьи глаза впились в погасшие человеческие. Медленно, осторожно, грифон придвинулся на шаг. Ещё шаг. Ветер качнул сеть в сторону малыша. Отец замер, точно выточенная из рыжеватого камня исполинская статуя. Медленно, очень медленно лёг, по-кошачьи поджав под себя лапы. Так, будто не хотел пугать ведьму своим огромным размером. Так, точно до дрожи в крыльях и кончике львиного хвоста боялся спровоцировать обезумевшего зверя, спящего в хрупкой женщине.

— Чего ты хочешь, Пряха?

Шарлиз, конечно, знала, что грифоны — разумная раса и что они владеют речью. Но ей не доводилось слышать, чтобы эти существа вообще разговаривали с кем-то из людей. Ощущать низкий, явно нечеловеческий и в то же время очень красивый голос грифона было... дико.

— Твоя подруга... задолжала мне. По Закону Равновесия. — Сеть трепетала на ветру, послушная бьющемуся в пальцах заговору.

Лёгкая дрожь прошла по медным перьям, щёлкнул изогнутый клюв.

— Что мы должны тебе, Пряха?

Её голос был хриплым. Мелкий прижимался всем телом, не давая упасть, но силы уходили стремительно. Билось, билось пьяными струнами заклинание.

— Жизнь.

Хлестнул по земле львиный хвост. И ударило по вискам бешеным звоном...

Золотистые мембраны, выскользнув из-под нижних век, на мгновение прикрыли глаза грифона, и в повороте величественной головы ей почудился... ужас?

— Пряха...— Удивительно, но в голосе послышалась мольба. — Она была молода. Человеческие маги разорили наше первое гнездо, разбили яйцо. Она взимала виру. По Закону Равновесия.

У Шарлиз не было даже сил рассмеяться. Так просто! Равновесие. Глаз за глаз.

А мы — на страже его?!

Маленький грифон прижался к существу, которое было первым, кого он увидел, вылупившись из яйца. Мурлыканье перемежалось вопросительными руладами, жалобными, почти безнадёжными. Пальцы ведьмы пачкали золотистый пух ярко-алым. И билась на ветру тонкая чёрная сеть.

Ветер рванул её распущенные волосы, рука взмыла в воздух, бросая окровавленные нити и ноты. Грифон размазался в воздухе, бросаясь вперёд, в атаку. Сеть взмыла вверх — против притяжения, против ветра, против всего.

Ломкий крик. Птенец оказался отброшен могучей лапой, отшвырнувшей его прочь от опасности. Мир вспыхнул, оставив лишь заклинание, сомкнувшее когти на долгожданной жертве. Шарлиз падала бесконечно, мучительно долго, но магия жила в ней, билась в жилах яростью паутины, выкачивавшей из магического источника силу и вливая её в сплетённые ненавидящими пальцами каналы.

Над её головой, на той самой скале, с которой гоблины сбросили металлическую ловушку на чёрную с белыми перьями на груди грифониху, бился в агонии маг. Он идеально выбрал место, куда отступил при появлении грифона и где затаился в ожидании подходящего момента. Он идеально выбрал оружие, он предусмотрел всё. Кроме стремительной чёрной паутины, вынырнувшей откуда-то снизу и липкой тенью метнувшейся к его лицу.

Мосье Ле Топьен был великолепным магом, охотником, за плечами которого остались десятки схваток с волшебными чудовищами. Его рефлексы сработали раньше, чем глаза успели уловить опасность, волна огня устремилась навстречу хищной тени — и тень слизнула пламя, выпив его до последней капли и набухнув от подаренной силы.

Маг не успел даже закричать, когда паутина накрыла его, захватила руки и лицо тонкими кроваво-чёрными щупальцами.

Воспоминания. Сны. Кошмары.

Нить основы вплетена в полотно. Заклинание замкнуто.

Когда долгие, полные животного ужаса крики затихли, на скале не осталось ни тела, ни даже пепла, который бы свидетельствовал, что когда-то в мире существовал человек и волшебник по имени Рене Ле Топьен. Чёрная сеть растворилась, растеклась по скалам и ущельям, плотно окутав горный хребет, которому отныне было суждено называться Проклятым, а любому, кто поднимет руку на грифона, — мёртвым.

Ведьма Шарлиз лежала на земле, ощущая холод камня под щекой и запах своей крови. Чаша мести была сладка и горька, и ведунья выплеснула в неё всю себя. До дна.

Очень хотелось спать, и ведьма из последних сил боролась со сном, который должен был подарить ей забвение. Жалобно пищащий птенец вновь оказался рядом, осторожно прижался и, дрожа всем телом, замер. Она постаралась отпихнуть его в сторону, незачем ему смотреть, как грифон разорвёт её. Не вышло. Сил не осталось. Всё, что могла лучница, — это лежать на спине, смотреть в безучастное небо и ждать.

Грифон навис над ней, занёс лапу... Шарлиз хватило лишь на то, чтобы скривить окровавленные губы в кривой ухмылке.

«Ну же?.. Ну?! Давай, забери тебя бездна!»

Лапа упала, и женщина с удивлением поняла, что она всё ещё жива.

— Моё племя чтит Закон Равновесия. Жизнь за жизнь. Я заплачу долг, Пряха, — в золотых глазах плескалась магия.

«Слишком поздно!» — хотела сказать она, но проклятый язык не слушался.

Первая капля грифоньей крови упала на лицо Пряхи, и мир померк.

* * *

Кристофера д'Эрье обнаружили пастухи, когда тот вышел к одному из пастбищ. С тех пор как отряд наёмников исчез в угрюмых горах, прошло без малого три недели, и никто из местных жителей не ожидал увидеть кого-нибудь из глупцов, решившихся добыть грифонью кровь. Обычно Горная ведьма не щадила охотников, но на этот раз она сделала исключение. Одного человека та, что дружит с грифонами, отпустила.