Повесть о четырех цветках
Шрифт:
Анжер загрустил было, однако при воспоминании о патрульных развеселился. Болваны! Воображают, будто он припустил со всех ног. Да ни за что им его не поймать!
Ободренный юноша мигом сбежал вниз по лестнице и поспешил дальше. Впрочем, он старался все же идти не слишком быстро, чтобы невзначай не догнать удаляющиеся патрули. Все время пребывая в радужном настроении, не замечая ничего вокруг Анжер достиг наконец ЕЕ дома.
– Пифала! Пифала!
– Пифала, оглянись!
– Пифала! Пифала! Ты нас не поймала!
Туча надоедливых подростков вилась вокруг юродивой. Вечно недовольные всем на свете старушки отгоняли резвящуюся молодежь от Пифалы и одновременно покрикивали ей с приторной лаской:
– А тебе чего здесь надо? Уходи отсюда, уходи-ка! У нас тут веселье будет.
Юродивая слепо шарила, распластавшись по стене дома и изредка что-то выскрипывая. Сквозь рваный зеленый балахон проглядывали водорослеподобные клочья изношенного платья. Анжер остановился в нерешительности. Он всегда немного побаивался Пифалы и всех слухов, ходивших вокруг ей подобных.
– Проходи. Такая твоя дорога.
За спиной Анжера застыла еще одна старуха, видимо, дворничка. Она почему-то не гоняла молодежь и не спроваживала Пифалу. Она молча сжимала сухими руками огромную черную метлу и пристально разглядывала юношу из-под надвинутого на глаза черного капюшона. Какой-то пещерный страх заполз Анжеру в душу и колючим настом впился в мозг.
Пифала хрипло вскрикнула, оторвалась от стены и шатаясь пошла к Анжеру. Она икала от напряжения и тянула трясущиеся морщинистые пальцы к груди юноши. Туда, где был спрятан букетик колокольчиков. Анжер отпрянул и быстро проскочил в дверь.
– Чего тебе от парня надо, Пифала?!
– набросились на юродивую старухи. А Анжер уже замер перед дверями квартиры Лилии...
...Дверь отворяется. Гортензия стоит на пороге и с отвращением смотрит на нежные лиловые чашечки цветов.
– Что за гербарий ты приволок?..
...Год!!! Целый год жизни из-за этой дряни пропал зря! Не считая того, что пришлось доставать для них разрешения на ранний брак, это же ГОД! Нет, больше. Сама ЖИЗНЬ едва не пропала. Там, в парке.
Ничего, с Лилией все будет по-другому. ПРАВИЛЬНО будет.
Дверь настороженно приоткрылась.
– Боже, наконец-то! Я просто не нахожу себе места. Наконец-то ты пришел!
Лилия начертила в воздухе символический ромб, страдальчески закатила черные звездочки глаз и бросилась Анжеру на грудь.
– Не надо, Лилия. Ну подумай хорошенько, что может со мной случиться?
– Мало ли. Ты же неверующий, прости, Боже!
– Лилия повторила процедуру ромбования и закатывания глаз.
– Вдруг тебя словили и выставили к Столбу? Боже, и это в такой день! Я б лучше вниз головой со стыда...
У юноши кружилась от счастья голова. Как Лилия переживает за него! .. Анжер запечатал чувственные черные губы таким крепким поцелуем, какой только может быть в день свадьбы. Лилия сжалась и тут же оттаяла, безвольно повиснув в кольце его рук. Анжер осмелел, провел ладонью по ее спине и начал потихоньку сминать тяжелую ткань свадебного наряда. Но едва подол платья приподнялся на три пальца выше щиколотки, Лилия нырнула вниз и отскочила.
– Ты что, Анжер! А иррорги?.. Кроме того, у нас мало времени. И вообще пойдем в комнату.
Он последовал за невестой, наслаждаясь прекрасной гибкой фигуркой. Казалось, каждая частичка Лилии: и фата, и умело завитые волосы, и платье, и туфельки - все соткано из блестящей антрацитовой пыли и теперь ожило. Изгибается, переливается, вспыхивает... Лилия закрыла дверь.
– Вот в этой комнате мы посидим. Я помолюсь и кое-что тебе расскажу.
Анжер встрепенулся. Сюрприз! При одном-единственном взгляде на невесту он готов забыть обо всем на свете.
– Подойди поближе.
Став так, чтобы отгородиться спиной от задней Стены и (на всякий случай) также от икон с Белым Кардиналом, Анжер развернул платок. Букетик колокольчиков перешел в руки Лилии, сорванная с неба звездочка заблестела на груди.
– Вот что я тебе принес. Нравится?
Лилино лицо почернело от румянца смущения. Она явно растерялась.
– Но... но это... Боже! Это же противозаконно!
– наконец вымолвила невеста и с мольбой взглянула на изображение Белого Кардинала в Галерее Размышлений.
– Тебе не нравится, - уныло сказал Анжер.
– Что ты, что ты! Конечно нравится!
– тут же замахала руками Лилия.
– Просто я перепугалась. Тебя вполне могли задержать и засудить с этими игрушками. А я? Как тогда буду я?! Головой по земле - и все?..
– Я думал, что серенькая звездочка очень пойдет к черному свадебному платью.
– Звезд с неба нельзя рвать, дорогой, - возразила Лилия, чертя в воздухе перед лбом канонический знак смирения.
– А колокольчики такие милые, нежные, - сказал Анжер и добавил шепотом: - Может, последние в Городе...
– По закону Бога и Белого Кардинала невесте надо дарить черные лилии как символ чистоты и непорочности. Остальное нельзя. Остальное ненравственно, так говорят в церкви.
– Ты сама у меня Черная Лилия, - в восхищении прошептал Анжер. Так что другие лилии просто вянут перед тобой. Они ничто, ты - ВСЕ. А правда цветы красивые?
– Ага, красивые, - Лилия кивнула.
– Такое бывает, когда наколешься хорошенечко и смотришь перед собой на свет. И тогда в глазах делается такой же точно туман. С такими вот жилками, как на этих твоих колокольчиках. А хорошенько наколоться, эт-то... М-м-м!..
Невеста сладостно зажмурилась и помотала головой, но неожиданно спохватилась и сурово закончила:
– Однако зазря нечего рисковать!
Анжер вздохнул. Лилия моментально смягчилась.
– Впрочем, мне очень даже льстит, что любимый жених рискует из-за меня жизнью. Скажу спасибо Богу, раз Он помог тебе, - Лилия четырежды переромбовалась.