Повесть о четырех цветках
Шрифт:
– Какая древность! Это завоевание так называемого Нового Света? неуверенно спросила Маргаритка.
– Ага, - подтвердил Мастер.
– А другая картина называется "Орлеанская девка". Видно, ничего себе была. Это я из конфискатов вырезал. Вот когда умели жить!
– А мне почему-то кажется, что все это сказки, - прошептала Маргаритка.
– Новый Свет, Старый Свет... На земле есть один-единственный Город, он - это вся земля, и больше нет ничего.
– Сказки, - проворчал Мастер.
– Я вот слушаю тут ТВОИ СКАЗКИ, а где же МОЕ КОФЕ?
Маргаритка мигом управилась и впорхнула в УЖЕ милую ее сердцу комнату с чашечкой ароматного напитка в руке и с улыбкой на лице. Улыбалось втайне и ее сердце, но Мастер не заметил этого. Он окатил Маргаритку ледяным взглядом. Девушка замерла и смущенно спросила:
– Что-нибудь не так? Ты устал?
– Устал, - Мастер сверлил глазами влажный от огорчения лоб Маргаритки, выдерживая паузу.
– Впрочем, не очень. Я думал, затащить тебя ко мне будет несколько труднее.
– Почему ты?..
Девушка замерла с открытым ртом. Конечно же, Мастер лжет! И вовсе он не устал. Просто вслед за Белым Кардиналом почувствовал налет грязи у нее на душе... Давешние сомнения с новой силой охватили Маргаритку. Девушка медленно опустила кофейную чашку на пол, на цыпочках подошла к Мастеру и прошептала:
– О, я знаю! Я чувствую! Я гадкая, грязная, недостойная тебя...
– Давай сюда чашечку, - мрачно потребовал Мастер. Девушка подала ему кофе в огромной щербатой чашке, однако Мастер грозно приказал: Не ту, ДРУГУЮ!
Пелена любви на глазах Маргаритки магниево вспыхнула. Как бы перевоплотившись в собственную тень на ослепительном фоне прежние страхи сменились отчаянным желанием.
Нет, не могут быть такие мысли ГРЯЗНЫМИ! Они рождены неосознанной любовью. Любовь Мастера лишь направила их, оформила в нечто конкретное и осязаемое. То, что воображала тогда Маргаритка, должно быть ему особенно приятным. И она сумеет доставить высшее блаженство СВОЕМУ Мастеру!..
– Так я и чуял. Не повезло.
Не вынимая соломинки из чашечки, Мастер вместе с этим шумно прихлебывал подстывший кофе.
– Я... не понимаю...
– едва прошептала счастливая Маргаритка.
– Чашечка-то твоя с трещиной, - разочарованно проворчал Мастер и продолжал с презрительной ухмылочкой: - А я-то думаю, отчего ты так легко со мной пошла и так сразу подставилась! Ну и дурак же я! В общем-то я мастерски распознаю нетронутых, но все же ошибся. Ах ты, артистка! Настоящая артистка. Так ловко притворяться... Для того ли я не отправил тебя в Машину?
Пелена любви колыхалась перед малахитовыми глазами-листочками Маргаритки сплошной лиановой стеной, которую нет-нет да и взрывали буйноцветия орхидей, божественно прекрасного лотоса или сказочного папоротника. И никакое, даже самое жестокое разочарование Мастера не в силах было распороть эту стену.
– Нет, мой Мастер, ты у меня первый. ПЕРВЫЙ. Те трое не в счет, бормотала девушка.
– Ах, значит трое, - продолжил тем же тоном Мастер и неожиданно выкрикнул: - Эй, вы откуда?! Вон!!!
Зеленолианная завеса всколыхнулась и выстрелила побегами душистой сирени. Маргаритка попыталась удержать вырывающегося из ее объятий Мастера. Впрочем, он и сам не мог вытащить соломинку вопреки собственному желанию.
– Кто вы такие?
Ему ответил ржаво-визгливый смех и удивительно живой голос Розы:
– Иррорги.
Маргаритка попыталась изнутри раздвинуть лиановую завесу. С трудом проделав это, девушка действительно увидела над собой умершую подругу. Роза кривлялась со свойственной ей развязностью. Она выглядела почти великолепно. Даже страшной раны на голове, которая со времени похорон так и стояла перед глазами Маргаритки, не было. Лишь какая-то туманная, едва заметная прозрачность делала Розу чуть-чуть нереальной, да еще пожалуй рот она намалевала больше обычного.
– Роза, ты жива, - прошептала Маргаритка и потянулась к подруге сквозь лиановую завесу. Тут же золотая рука усмирила девушку своей холодной тяжестью.
– Лежи, не шевелись, - прошептал перепуганный Мастер.
Завеса осыпалась лепестками магнолий. Маргаритка ясно увидела, что Золотой Бог придавил ее и Мастера к прочной дубовой кровати.
– Откуда он...
– девушка не договорила. На шее Мастера висел пустой ромбик, фигурка исчезла с распятия. Холодный пот ужаса прилепил к его загорелой коже семь медных подковок.
– Ты что... подстерегал нас?
– пролепетала Маргаритка, обращаясь к Золотому Богу. Тот лишь осклабился, выставив вперед свои вурдалаковские клыки. Роза развязно хохотнула, и ее облепило мужество других чуть-чуть прозрачных лиц. Среди них Маргаритка узнала лишь неподражаемого Бандальмахара Дукса, его тринадцатую любовницу (имя которой не помнила) и величественного Президента, по которому только-только отзвучал траурный смех.
– Подстерегал. Иррорг подстерегал, когда тебя охватит пламя страсти И из кольца испепеляющей напасти Уже не вырваться...
– Бандальмахар Дукс театрально уронил руки и низко поклонился. Роза шумно забила в ладоши. Любовница Дукса с пренебрежением сказала:
– Ты, комедиант, прекрати ломаться.
– А чего, очень здорово, - возразила Роза. Остальные нестройно загалдели. Дукс пожал плечами и обратился к Маргаритке обыденным тоном:
– Что ж, это так. Мы вас выследили. Мы - это мы все, иррорги. Мы подстерегаем, когда люди БЛУЖДАЮТ В ГРЕХЕ и в этот момент настигаем и выпиваем их.
Мастер съежился и задрожал. Маргаритка судорожно раскрыла бутон салатовых губок. Под тяжестью одеревеневшего от ужаса тела Мастера ей трудно было дышать.
– Все вы боитесь, - презрительно бросил Золотой Бог, ласково поглаживая по голове ту самую Перспективу, которая недавно стояла на пути Маргаритки и таинственно намекала на спасение от Мастера.
– Да, все мы боимся, пока мы люди, - подтвердила Роза.
– Но пото м... Ух, как здорово: выпивать живую душу из человека!
Маргаритка задрожала, потому что действительно боялась за СВОЕГО Мастера, боялась, что ему будет плохо, что его сейчас... УБЬЮТ?! Нет, только не это!