Повесть о неустрашимом Зигфриде и могущественных нибелунгах
Шрифт:
Она удержала себя от расспросов гостей и прислуги, вспомнив его слова.
А Зигфрид накинул плащ-невидимку, незаметно прошел между всеми и прокрался в покои Гунтера. Не снимая плаща, он затаился за шкафом.
Наконец вошли король с королевой, слуги задули светильники, удалились, король задвинул засов.
— Ну что же, король, ваш секрет? — спросила Брюнхильда из темноты.
Зигфрид лишь по звуку угадал, что спрашивает она от постели. Где-то в углу затаился король, и Зигфрид шагнул к Брюнхильде.
— Вам
И сразу могучая сила сбросила его на пол. Он тут же вскочил, но она его снова отбросила. Падая, он ударился головою об угол постели.
— Вас надо учить и учить! — Брюнхильда всерьез возмутилась. — Вчера вы всю ночь провисели — сегодня ночуйте за шкафом!
Она налегла на шкаф, и шкаф из толстых дубовых досок, который не сдвинуть было и впятером, легко помчался на Зигфрида.
А король, затаившись в углу, успел лишь подумать: «Не подняла бы тревогу прислуга, не сбежались бы все со дворца!»
Шкаф навалился на Зигфрида, и Зигфриду едва удавалось сдерживать его тяжесть.
— Теперь уж вы не помешаете мне заснуть! — объявила Брюнхильда. — И посмейте только скулить, как в прошлую ночь! Или утром все увидят своего короля, который ночует под шкафом, словно мышь.
«Она опозорит здесь всех!» — думал Зигфрид, отодвигая шкаф.
— Вы все-таки выбрались! — Брюнхильда сказала это так, словно перед нею был шаловливый мальчишка. — Придется вас снова подвесить!
Едва не раздавленный шкафом, Зигфрид дышал с трудом. И все же, собрав последние силы, он схватил ее в охапку и швырнул на постель.
— Ну я вас сейчас проучу! — вскричала Брюнхильда. Она вывернулась и потянулась к заранее приготовленному шнуру.
Шнуром она едва не опутала Зигфриду руки. Он рванулся, шнур разорвался в клочки.
— Держитесь, король! — вскричала вконец рассвирепевшая Брюнхильда. — Не хотели добром подчиниться!..
Только вырваться ей больше не удавалось.
«Пояс, у нее где-то пояс!» — думал Зигфрид.
Он снова схватил ее в охапку и швырнул на постель. С пальца ее соскочил перстень, уперся ему в ладонь. Этой своей ладонью он сжал обе ее руки, а свободной рукой стал развязывать пояс.
Брюнхильда извивалась, выкрикивая угрозы, снова чуть не сбросила его на пол, но пояс наконец оказался у Зигфрида. И тогда она мгновенно обессилела, лишь простонав:
— Не убивай меня, король! Умоляю тебя. Ты сумел лишить меня силы, и теперь я буду послушна тебе во всем. Даю тебе клятву.
Зигфрид быстро поднялся, делая вид, что собрался скинуть одежду.
Тут же рядом с ним оказался король. Он тихо открыл Зигфриду дверь.
Никем не замеченный, в плаще-невидимке, Зигфрид прошел по дворцу. В одной руке у него был зажат перстень Брюнхильды, в другой — магический пояс, который теперь потерял свою силу.
Знал
— Любимый, куда же ты исчез, я так волновалась! — Кримхильда встала ему навстречу, едва он вошел. — Ты не бросай меня больше. Где ты был?
— Другу была нужна моя помощь. Без меня он бы встретил позор или погиб.
— Ты его выручил?
— Помог. И сразу к тебе.
— Вижу кровь у тебя на виске. Значит, бой был нелегким? — спросила Кримхильда, пугаясь и одновременно гордясь своим мужем.
— Бой был непростой, но теперь он закончен. Я сразу ушел, чтобы друг насладился победой.
В эту ночь богатырша Брюнхильда превратилась в обыкновенную женщину. Она осталась красавицей и была королевой. Но нечеловеческая ее сила исчезла навсегда. Зато, потеряв свою силу, она обрела радость семейной любви.
В эту ночь, заснув в объятиях мужа, она поняла, что дороже Гунтера для нее на свете нет человека.
Утром король спустился к гостям веселый, счастливый. Пир продолжался.
Потом был устроен турнир. И до вечера в потешных боях молодые воины мерились силой и славой. Перед собранием лучших людей королевства король опоясал рыцарским мечом тех юношей, что были этого достойны. И каждому молодые король с королевой подарили по коню и рыцарские доспехи. Зигфрид с Кримхильдой тоже дарили им седла, мечи, одежду.
В эти дни каждый гость был одарен по нескольку раз. Иной уже думал с сомнением, сумеет ли он довезти до дома все, что ему пожаловали в королевском дворце.
Десять дней длился пир. Но даже и пир утомляет, если он бесконечен. Гости со своими дружинами стали покидать хлебосольных хозяев.
— Не пора ли и нам в Нидерланды? Даже я приустал от застолья. — Зигфрид смотрел на Кримхильду и думал о том, как он будет счастлив представить ее своим престарелым родителям.
— Я готова, только сама не решалась об этом спросить. Хорошо бы сказать моим братьям — мне положен удел: замки, земли, часть от казны.
— Зачем? — отмахнулся Зигфрид. — Этого всего у нас в изобилии. А братьям об отъезде сегодня скажу.
На следующий день Гунтер, Гернот и юный Гизельхер предстали перед ними.
— Мы за сестру должны дать удел, — заговорил Гизельхер. — Помогите ей, Зигфрид, выбрать замки, земли и вассалов и знайте, что в Бургундии вас считают родным человеком и мы будем всегда счастливы вас видеть.
— Ни земель, ни замков нам выделять не надо. Мы уже обсудили это с женой. А во всем остальном — я ваш друг и по первому зову приду к вам на помощь.
— Но бургунды — хорошие воины, — вставила Кримхильда, — и от них не пристало отказываться.