Повесть о падающих яблоках
Шрифт:
– Так ты видела этого человека во сне?
Малышка кивнула и погладила огромную белую розу, распустившуюся утром.
– А почему у него такие глаза? У него что-то случилось, какое-то горе?
Вновь лёгкий кивок, – и Лоуренсу показалось, что он действительно слышит детский голосок, тоненький и тихий. – Скажи мне, ты ещё будешь рисовать?
На этот раз девочка пожала плечами.
– Если будешь, позови меня, пожалуйста. Мне очень хочется увидеть, как ты рисуешь. Можно?
И лёгкое движение очаровательной детской головки превратило Лоуренса в счастливейшего из смертных.
– Твои розы великолепны! А ты знакома с сортом «Кария»?
При этих словах девочка вздрогнула и как-то странно посмотрела на художника.
– Незнакома, – догадался Лоуренс, – а между тем, это один из лучших сортов роз. Я пришлю тебе несколько кустов в подарок.
Малышка схватила его за руку и умоляюще заглянула в глаза. Затем она прижала свои крохотные ладошки к груди и указала на цветок.
– Постой… я начинаю понимать… Ты хочешь, чтобы тебя называли Кария?
– Я вижу, вы подружились, – в оранжерею вошёл Ральф.
– Мистер Норд! – Лоуренс бросился к Ральфу, – Кажется, Ваша дочь нашла своё имя!
Малышка подбежала к отцу, и тот с радостью подхватил её на руки и закружил.
– Это правда, дорогая?
Девочка кивнула и указала на розы.
– Это связано с цветами?
– Мы беседовали о розах, и я пообещал подарить несколько розовых кустов сорта «Кария» – это любимый сорт моей матушки.
Девочка приложила ручки к груди и поклонилась Лоуренсу, отчего тот чуть не разрыдался.
– Так значит, Кария? – спросил Ральф. – Красивое имя… Я Вам признателен, мистер Лоуренс и очень надеюсь на то, что вы будете частым гостем нашего дома. Я и… Кария – будем вам всегда рады.
И в привычном, размеренном укладе жизни обитателей старого дома наступили перемены.
Лоуренс приезжал почти каждый день – он полюбил малышку. Бедный художник был одинок, кроме старенькой матери у него никого не было. Он рассказывал Карии удивительные истории, читал стихи и баллады, приносил свои эскизы, наброски… Иногда они рисовали вместе, иногда – только Лоуренс, а девочка устроившись неподалёку, наблюдала, как из-под его руки проступали черты чьего-то лица или проглядывал зимний солнечный день.
Февраль подходил к концу – близилась весна. Деревья в парке стояли притихшие – в ожидании тепла, готовые взорваться зелёными клейкими брызгами молодой, нетерпеливой листвы. Все семь розовых кустов сорта «Кария», подаренных Лоуренсом, принялись и уже радовали глаз свежими, тёмно-зелёными листочками. И, хотя Лоуренс утверждал, что в первый год они цвести не будут, вскоре на одном из кустов появился маленький крепкий бутон. Кария боялась пропустить момент, когда он раскроется, и приходила в оранжерею даже по ночам.
Рисовать ей больше не хотелось – тот рисунок оказался единственным, и Лоуренс уже начал опасаться, что новых рисунков не будет.
Но майской тёплой ночью, в полнолуние, расцвёл первый розовый бутон «Кария». Девочка от радости захлопала в ладоши и собралась было бежать за отцом, как вдруг остановилась – перед ней проносились ожившие видения из её снов: дома из белого камня, улицы, мощёные лазурной плиткой, висячие сады, фонтаны и… розы, розы на каждом шагу…
Одно удивило её – прекрасный город казался вымершим. Ни на улицах, ни в парках, ни на балконах – нигде не было людей. Только чайки высоко в небе кричали тревожно о чём-то.
Ей захотелось оживить улицы сказочного города и, вытащив из кармашка блокнот и карандаш, с которыми никогда не расставалась, она начала рисовать.
Утром Ральф, встревоженный отсутствием дочери, которая всегда прибегала к нему по утрам, – нашёл её в оранжерее. Кария спала прямо на полу, положив руку под голову, а поодаль лежало несколько рисунков.
Отец бережно поднял малышку на руки, но она не проснулась – так крепок был её сон. Он коснулся детского лба губами – жара нет… Значит, просто спит…
Ральф отнёс девочку в спальню и вернулся. Он долго рассматривал рисунки и не мог понять, откуда в очаровательной детской головке взялись такие фантастические сюжеты. Где, в каком из её снов, живут эти люди, широкоплечие гиганты и стройные, гордые девы – им под стать.
Он вернулся в комнату дочери и увидел, что Кария уже не спит.
– Доброе утро, жизнь моя, – ты меня напугала. Ты видела – роза расцвела? Мистер Лоуренс не преувеличивал – это действительно уникальный сорт. А теперь скажи, кто эти люди на твоих рисунках? И где находится город из белого камня с лазурными мостовыми и тротуарами?
Карри подняла верх руки.
– Не на Земле? Я правильно понял тебя? Мне тоже всё это напомнило рай Господень.
Что же ты хмуришься, дорогая? Это не рай?
Ральф внимательно смотрел на малышку, пытаясь понять движения её рук.
– Знаешь, Кария, скоро придёт Лоуренс. Я уверен – он лучше, чем я поймёт тебя. А сейчас – завтракать – Цезарь, наверное, уже сходит с ума, он же без тебя не прикасается к еде.
Часть третья
– И Вы, верите в переселение душ, Лоуренс? – Ральф пристально смотрел на художника.
– Я имел в виду не переселение душ, а память, память наших прошлых воплощений, прошлых жизней. На рисунках Карии мы видим прошлое.
– Чьё прошлое? Выходит, моя дочь была когда-то одной из этих дев? Они похожи на ожившие античные статуи… А этот город… знаете, Лоуренс, я когда-то довольно серьёзно занимался археологией и могу Вас заверить в том, что на Земле ничего подобного не существовало. Во всяком случае, пока не найдено никаких подтверждений тому, что здесь была такая цивилизация.