Повесть об Остролистном холме
Шрифт:
Его речь прервал легкий стук в дверь. На пороге стоял Сэмюэль Саккет.
— О, викарий, — хором сказали трое мужчин, поднимаясь ему навстречу.
— Не вставайте, не вставайте, — запротестовал Саккет, снимая шляпу и пристраивая ее на вешалку у входа. Это был высокий, слегка сутулый мужчина с редеющими седыми волосами и мягкими чертами лица, сохранявшего печать некоторой рассеянности. — О, чай! — сказал он, просветлев. — Очень предусмотрительно с вашей стороны, капитан. Нет, нет, я сам налью, прошу вас, не беспокойтесь.
— Как там наш кандидат? Наблюдаются ли какие-нибудь признаки его приближения? — спросил капитан.
— Видите ли, — ответил викарий, устраиваясь в кресле с чашкой в руке и вздыхая, — входя в гостиницу, я краем глаза увидел на дороге фаэтон леди Лонгфорд. Так что доктор Гейнуэлл прибудет с минуты на минуту. — Он покачал головой и несколько раз моргнул. — Нелегкое дело, признаюсь. Утром, как вы и предлагали, капитан, я побеседовал с леди Лонгфорд. Боюсь, я не слишком преуспел — разве что настроил ее против себя. Она решительно настаивает на том, чтобы мы предложили этому господину пост директора школы.
— Весьма прискорбно, — заметил капитан.
— Именно. А еще печальней другое. Мисс Нэш, похоже, сообщили, что такое предложение якобы уже сделано — и принято. — Викарий снова тяжело вздохнул. — В деревне говорят, что мисс Нэш с сестрой уезжают на юг Англии, а Брейтуэйты надеются вселиться в их дом.
— Уезжают!? — воскликнул Уилл.
— Склонность этой деревни к сплетням не имеет себе равных, — мрачно заметил капитан. — Я сомневаюсь, что мисс Нэш стала бы искать работу в другом месте, не сказав нам об этом ни слова. Но мне будет бесконечно жаль, если она и ее сестрица почувствуют себя уязвленными по нашей вине. — Майлс Вудкок подошел к окну и поднял занавеску. — А вот и наш кандидат. — Он помолчал и добавил: — Вы только посмотрите на покрой его сюртука! Савил-Роу[10], не иначе. Каков щеголь!
Уилл также подошел к окну и глянул поверх плеча капитана. Из фаэтона вылезал мужчина лет сорока, худой, белокурый, изысканно одетый.
Викарий присоединился к стоящим у окна.
— И его рекомендации столь же безупречны, как костюм, — заметил он уныло. — Я захватил с собой письма на тот случай, если вы захотите с ними ознакомиться. Одно — от председателя Лондонского миссионерского общества, в нем отмечаются исключительные заслуги доктора Гейнуэлла на миссионерском поприще. Другое письмо — от доктора Палмера, весьма авторитетного ученого в области просвещения туземных племен и народностей. Авторы обоих писем не скупятся на похвалы. — Викарий извлек из кармана связку бумаг и посмотрел на них с отвращением. — Ничего, кроме похвал.
— Полагаю, мы сможем прочитать их позже, — ответил капитан, смирившись с неизбежностью.
Беседа с кандидатом длилась чуть менее получаса и завершилась осмотром школьного здания и двора. Затем доктор Гейнуэлл поблагодарил их, учтиво раскланялся, сел в ожидавший его фаэтон леди Лонгфорд и отбыл в направлении Тидмарш-Мэнора. Четверо членов попечительского совета вернулись в гостиную, капитан Вудкок открыл бутылку хереса и наполнил стаканы. Викарий достал рекомендательные бумаги доктора Гейнуэлла и передал их присутствующим для ознакомления. Капитан положил на стол рекомендательное письмо мисс Нэш, пришедшее от мисс Краббе, прежней директрисы сорейской школы. Наступило молчание — члены совета изучали бумаги.
Наконец капитан отложил рекомендации доктора Гейнуэлла и поднял голову.
— Итак, — сказал он, — что вы скажете?
— Он, конечно же, производит сильное впечатление, — грустно сказал викарий. — Держится прекрасно, хотя, должен признаться, я не в восторге от его взглядов на дисциплину. Пожалеешь розгу, испортишь ребенка — вот его правило, а это, пожалуй, слишком уж строго — по крайней мере, для наших сорейских детишек.
— Возможно, такой подход объясняется его миссионерским опытом, — заметил доктор. — Нелегко, должно быть, обучать дикарей на бескрайних просторах Тихого океана. Рука так и тянется к розге. А в письмах его работа получает безусловное одобрение. — Он повернулся к Уиллу. — Что вы скажете, Хилис?
— Мне представляется странным, что он почти не говорил о своих дальних путешествиях и опыте работы с туземцами, — задумчиво проговорил Хилис. Викарий был прав, кандидат леди Лонгфорд представился членам совета в положительном свете, и в то же время Уилла смущали некоторые его недомолвки. Доктор Гейнуэлл мало что сообщил о годах, проведенных в Оксфорде, хотя у него была возможность остановиться на этом периоде подробнее. В любом случае, что касается Уилла, то его позиция оставалась такой же, какой была до беседы с Гейнуэллом, а потому он не видел для себя смысла обсуждать отдельные детали, связанные с ходом этой беседы. — Я не услышал ничего такого, что могло бы изменить мою точку зрения, — сказал он решительно. — Маргарет Нэш учит детей в этой школе уже почти десять лет, и все единодушно отзываются о ней как о великолепном преподавателе. Я голосую за то, чтобы совет незамедлительно предложил Маргарет Нэш занять должность директора.
— Присоединяюсь, — сказал викарий и вздохнул — на этот раз с облегчением. — Мисс Нэш всегда принимала близко к сердцу интересы своих учеников, а необходимая строгость преподавателя сочетается у нее с любовью к детям.
— Согласен, — заявил доктор. — Гейнуэлл, возможно, был бы неплохим директором, но мисс Нэш нам больше подходит.
— Что ж, с учетом моего голоса наше мнение единодушно, — заключил капитан и поднял свой стакан. — Господа, за мисс Нэш!
— За мисс Нэш! — радостно подхватил викарий, и все выпили. Когда они опустили стаканы, он продолжил уже с большей осторожностью в голосе: — Теперь, когда решение принято, остается договориться, кто из нас доведет его до сведения ее светлости — и, разумеется, мисс Нэш. Откладывать это, я думаю, не стоит. — Он робко откашлялся. — Позволю себе напомнить, что нынешним утром я уже встречался с леди Лонгфорд по этому же поводу и в полной мере испытал на себе ее раздражение. Мне бы очень не хотелось брать на себя задачу извещения ее светлости о нашем решении.
Доктор воздел руки.
— Только не я, господа. Ее светлость — моя пациентка, и я общаюсь с ней исключительно по долгу профессии.
Капитан сунул руку в карман.
— Что ж, — сказал он с усмешкой, повернувшись к Уиллу, — похоже, это должен сделать кто-то из нас двоих, Хилис. — Он вынул из кармана монету.
— Но она — мой клиент, — возразил Уилл. — Я тоже общаюсь с леди Лонгфорд как профессионал.
Однако капитан не обратил внимания на эти слова.
— Орел или решка, Уилл?
— Орел. — Хилис вздохнул. Капитан подбросил монету, поймал и протянул ладонь викарию.
— Решка, — провозгласил Саккет и перевел сочувственный взгляд на Уилла. — Боюсь, мистер Хилис, вы в проигрыше.
Уилл застонал.
— Дьявол, — сказал он. — Простите, викарий, не сдержался.
Сэмюэль Саккет вздохнул.
— Не стану опровергать вашу оценку момента, мой друг. — Он помолчал. — Зато вы сможете повидать ребенка. Утром Кэролайн готовила уроки, и я не смог с ней поговорить. Попросите разрешения увидеться с девочкой, а потом расскажете мне о ней.