Повесть об укротителе
Шрифт:
… Для музыкального сопровождения программы, пригласили военный оркестр местного гарнизона под управлением капельмейстера Вадимского, высокого, сухощавого, с резкими нервными жестами, Оркестр расположился на двух первых рядах партера.
Мария Петровна нервничала и покрикивала то на Ваню, то на мужа,
— Ну, что ты горячишься! — сказал Николай Павлович.
— Да как же мне не волноваться? Первый раз ведь выступаем. А вдруг что случится!
— Волнением делу не поможешь, только себя и животных нервируешь.
— А ну тебя! — отмахнулась Мария Петровна. — У тебя воловьи нервы, а я не могу!
— И напрасно. Тебе сейчас слово говорить перед народом, а ты взвинчиваешь себя.
Мария Петровна присела в углу на ящик и, развернув лист, стала перечитывать «вступительное слово».
— Маша, брось зубрить, —
— То в зоопарке, а тут сцена. Сравнил!
Эту речь они сочиняли вместе. Хотелось сделать её и полнее, и покороче, и поярче, а это трудно давалось. Потом Мария Петровна заучивала её наизусть. Кажется, совсем выучила, а что-то страшновато. Вдруг собьется. Смеяться будут. Когда прозвучал третий звонок, Мария Петровна сунула листок с «речью» в руки Ване и проговорила:
— Встань за занавесом и следи, Если собьюсь — подскажи.
На сцену она вышла в том костюме, в котором любила ходить девушкой, — в короткой прямой юбке и в белой маркизетовой кофточке. Этот скромный костюм нравился Николаю,
— Дорогие товарищи! — начала Мария Петровна, и сама удивилась тому, как тихо и робко прозвучал её голос. Но публика сразу притихла и насторожилась. — Сейчас вы увидите представление со зверями и у вас может возникнуть вопрос: кто же сильнее — человек или зверь? Конечно, в клетке человек стоит против значительно превосходящих сил, но звери всё-таки слушаются его. В клетке — человек хозяин. Но почему? — опять спросите вы. Как же это так, могучий хищник-лев, способный одним ударом лапы убить быка, подчиняется человеку? Укрощение зверей — древняя увлекательная народная забава. Если же мы заглянем в глубь веков, то увидим, что первобытный человек находился в постоянном страхе перед таинственными силами природы, в том числе и перед хищными зверями, с которыми он боролся за своё жалкое существование не на живот, а на смерть. Вот из этого-то страха перед могучими зверями и возникла первобытная религия — тотемизм с почитанием животных, зверопоклонством. В древнем Египте воздвигали храмы священному льву и волку, в Австралии и Африке почитали змею, а у древних сибирских народов — медведя, тигра, орла. Пережитки тотемизма сохранились не только в верованиях разных народов, но и в народных сказках, былинах и поверьях. Медвежий праздник до сих пор сохранился у енисейских тунгусов, которые считают медведя сородичем человека, символом плодородия и материнства и называют его «владыкой чащи» и «мудрым священным зверем». Медвежий зуб остяки носят при себе как талисман, который якобы спасает их от смертельных опасностей, а на Урале сохранилось такое чудное поверье: если девушка оцарапает любимого парня медвежьим когтем, то парень тоже её полюбит. Во время «медвежьего праздника» люди поедают кусочки священного звериного мяса. Вы, наверное, скажете — дико! Но позвольте вас спросить: а чем же является христианское причастие, когда с вином поедают кусочек просфоры? Ничем иным, как поеданием мнимого «тела божьего»! Маркс и Энгельс осуждали грубый культ природы, унизительность тотемизма, когда человек, владыка природы, благоговейно падает на колени перед коровой и обезьяной…
Зрители засмеялись, а благообразный старик, сидевший на третьем ряду, крикнул:
— Дева, не кощунствуй!
Это был известный в городе старовер Варфоломей Дьяконов.
На старика зашикали:
— Тише ты!.. Святоша!..
Мария Петровна умолкла и смутилась. Как ответить ему, этому старику? Если ответить, то собьешься с приготовленной речи. А Ваня-суфлер подумал, что Мария Петровна забыла речь, и настойчиво со свистом шипел из-за занавеса: «Египетские фараоны… Египетские фараоны…» Мария Петровна глубоко вздохнула и громко, горячо сказала:
— Нет, товарищи, я не кощунствую, а говорю чистую правду, которая нужна трудовому народу. Революция принесла с собой гибель богам и крушение религии — темной силе, которую веками использовали в своих целях эксплуататоры.
Среди зрителей поднялся шум, кто-то крикнул:
— Правильно говоришь! Долой богов!
Мария Петровна успокоилась. Зрители на ее стороне. А противный старик встал и демонстративно пошел к выходу. Кто-то из зрителей крикнул:
— Скатертью дорога, Варфоломей!..
— Теперь вернемся
На Руси первым укротителем львов был рязанец Григорий Иванов, который в 1619-м году привез льва из Персии и выступал с ним на народных гуляньях.
Наука говорит: чудес на свете нет! Везде торжествует человеческий разум, сила его, мужество, воля. Поэтому человек и покоряет зверей. Наш метод — волевая, гуманная дрессировка. Непрочный союз двух сильных, зорко следящих друг за другом противников — вот как можно назвать взаимоотношения между укротителем и зверями. Ласка и пища покоряют зверя, но когда в нем поднимается темная сила и он отказывается «работать», мы применяем и наказание. Зверь всегда должен чувствовать, что человек сильнее его. Но можно ли, товарищи, совсем подавить инстинкт хищника к нападению? К сожалению, нельзя. Что же иногда происходит со зверем? Внезапно, иной раз по непонятной причине, в звере вспыхивает дикий огонь и в одно мгновение может сжечь всю кропотливую человеческую работу с ним… Вот почему дрессировщику всегда надо быть начеку.
…Оркестр заиграл плавный вальс. Открыли занавес На сцене зрители увидели большой сундук, расписанный красными узорами, а рядом с ним на высоком пьедестале сидел, скрестивши ноги, бронзовый Будда. Лицо у божка было широкое, плосковатое, с тупым, жестоким выражением. Из-за кулис вышел индус-Ваня в белой чалме и тонких зеленых шароварах.
Преклонив колена и возведя руки над головой, индус стал шептать какую-то молитву, не сводя глаз с Будды, В это время на сцене показался русский богатырь-Ладильщиков, обнажённый до пояса. Широкими твёрдыми шагами он подошел к сундуку, снял с него дырчатую крышку и, решительно опустив руку в сундук, вытащил оттуда удава, ухватив его за шею. Индус перестал молиться, замер в испуге. Удав захлестнул Ладильщикова хвостом, обвил его за поясницу. Крутя головой из стороны в сторону, он временами открывал рот и шевелил лепесточками языка. Ладильщиков с усилием переваливал удава с плеча на плечо, а тот извивался и стремился обхватить шею и грудь человека, но Ладильщиков с сильным напряжением отводил от себя опасную хватку.
Из-за кулис вышел на сцену с фотоаппаратом в руках невысокий, тощий мужчина с синеватыми мешочками под глазами. Это был Балуев. Быстро установив фотоаппарат на треноге, он нырнул под черное покрывало и, наводя на Ладильщикова объектив, проговорил:
— Прошу, Николай Павлович: пусть удав обнимет вас за шею. Это будет очень остро…
Ладильщиков постеснялся сказать, что он не может рисковать… Он взглянул на Балуева и на какое-то мгновение ослабил руку, которой придерживал удава за шею, Удав выскользнул из руки и обвился вокруг шеи Ладильщикова, спрятав голову под кольцо на спине у человека.
— Вот так! Вот так! Чудесно! — воскликнул обрадованный Балуев,
Ладильщиков попытался просунуть пальцы под могучее живое кольцо, охватившее его шею, будто резиновым шлангом, но туда не пролезло бы и лезвие ножа. Дышать стало трудно. Лицо наливалось кровью. Ладильщиков впился пальцами в тело змеи… Индус-Ваня попятился и скользнул, за кулисы, откуда вскоре послышался громкий шепот Марии Петровны:
— Коля, ложись! Жми ему голову! Кто-то из зрителей крикнул:
— Давай ножик! Режь гада, а то задушит! А верткий фотограф говорил: