Повесть об укротителе
Шрифт:
— Зачем ты его завел? — с упреком сказала Мария Петровна. — Только драться будет с Пипо и мешать в работе со зверями.
— Это моя надежная охрана. Мишук боится его, как огня. А собаки между собой свыкнутся, не беспокойся.
Вечерами Николай Павлович, Мария Петровна и Ваня внимательно перечитывали книги Владимира Дурова и Карла Гагенбека, но не находили в них подробных и точных ответов на свои трудные вопросы. У Дурова в его смешанной группе не было львов, а Гагенбек хоть и пишет в своей книге кое-что о смешанной группе зверей, но на арену цирка он не выпустил ни одной такой группы. Карл Гагенбек хотел удивить мир и затмить все способы дрессировки — соединить самых различных животных, но это
В приделок, где находились львы, ввели медведя и привязали его недалеко от клеток. Султан сердито зарычал и заходил по клетке, шевеля хвостом и не сводя глаз с медведя. Мишук тоже заворчал и попятился к двери, А игривая Фатима просунула лапы меж прутьев и тут же отскочила в глубь клетки, словно испытывала — опасен ли этот бурый лохматый толстяк. Нет, он не так уж страшен, как кажется с первого взгляда. Он даже побаивается. Фатима ещё раз просунула лапы в решётку и выпустила острые когти. Медведь заворчал и потянулся к львице. Фатима молниеносно отдёрнула лапы. Страшно! Укусит!
Особенно злобно и настороженно ведут себя звери, когда едят. Им, наверно, чудится, что у них вот-вот отнимут пищу. В одно и то же время дали корм медведю и львам. Звери жадно набросились на еду и стали торопливо глотать куски, злобно рыча и дико кося глазами — львы на медведя, а медведь на львов.
— Мишук, Фатима, Султан, спокойно, — мягко, но повелительно сказал Николай Павлович.
Звери постепенно успокоились и уже ели не торопясь и не рыча.
Поставили на дворе, под березами, просторный решетчатый вольер и пустили в него Мишука, Фатиму и Пипо. На медведя надели намордник, львицу пустили свободно, а пса ввели на поводке. Известно, что медведи не любят собак. Как только все трое очутились в вольере, Мишук заворчал и попытался облапить Пипо, но тот увернулся от медвежьего объятия и впился ему зубами в ляжку. Медведь от боли взревел, а Фатима испуганно кинулась под ноги Марии Петровны, Строгим окриком и хлыстом разняли драчунов и вывели их из вольера.
— Звери — они звери и есть, — сказала Клавдия Никандровна, — у каждого своя натура. Напрасно мы труды свои вкладываем в них. Семью из них не слепишь.
— Давайте их поселим в одно помещение, — предложила Мария Петровна, — пусть обживутся вместе.
Все клетки с животными поставили в дровяной сарай около стен так, чтобы звери видели друг друга. Тут же повесили и клетку с попугаем Гавриком. Сначала животные заволновались: львы зарычали, собаки громко залаяли, заворчал медведь, а обезьяны запрыгали в своих клетках и тоненько запищали, испуганно посматривая на медведя и львов. Лишь Абрек от страха лишился голоса. Николай Павлович и Мария Петровна ходили возле клеток и успокаивали животных.
— Тихо, Султан. Спокойно, Мишук. Бой, Пипо, нельзя. Животные пригляделись друг к другу, принюхались и затихли. Их успокаивали мягкие голоса хозяев, да и железные решетки надежно предохраняли от вторжения врага.
Мария Петровна и Ваня готовили животным разные меню: львам и волку давали кусочками сырое мясо, очищенное от плевы, и молоко, медведю — хлеб, овощи и клюкву, собакам варили мясной суп, а обезьян угощали и винегретом, и яйцами, и творогом с сахаром, булками, печеньем, орехами, фруктами и даже давали по рюмочке сладкого виноградного вина, которое они особенно любили. Глядя на обезьян, Клавдия Никандровна сокрушенно качала головой:
— Привереды какие. Толку от них пока ни на грош, а едят, как господа.
— Они, мама, здоровьем неустойчивые. Наш климат для них тяжелый. Чахоткой могут заболеть, — сказала Мария Петровна.
— Ну, так нечего с ними, такими квелыми, и связываться.
— Для разнообразия программы, мама.
— Не разнообразие,
Зашел к Ладильщиковым Василий Александрович Левкович и, посмотрев на животных, сказал:
— Все они у вас, Николай Павлович, имеют: и уход, и ласку, и хороший корм.
— Да, Василий Александрович, всё, кроме свободы. Задумался Василий Александрович и проговорил:
— И это, наверно, их постоянно злит. Понимаете, Николай Павлович, мы, физиологи, еще плохо знаем зоопсихологию. В этой области — огромное поле деятельности.
Когда животные обвыклись в сарае, принесли туда и удава. Открыли клетку. Крошка вылез из клетки и пополз по земле. Заметались все животные в своих клетках, зарычали львы, завыл Абрек, запищали обезьяны, а могучий Мишук как-то смешно со свистом залаял. И все при этом не сводили с удава испуганных глаз. Встревоженный криками зверей, и попугай Гаврик громко залопотал гортанной скороговоркой:
— Тико-тико-тико!
Пришлось отнести Крошку в дом.
— Вот они кого больше всего боятся, — сказал Ваня. Он не любил удава и даже не дотрагивался до него, — брезговал и боялся. Это чувство разделяла с ним и Клавдия Никандровна.
— Недаром дьявола змеем рисуют, — сказала она.
Прошло две недели. Кажется, животные совсем свыклись, сжились. Теперь их надо приучать друг к другу на свободе, в вольере.
Выпустили в вольер Султана и Фатиму. Привыкшие жить по соседству, они и в вольере дружелюбно обнюхались и пошли вдоль решётчатой стенки рядышком, посматривая по сторонам и щурясь от солнца. Ух, как тут хорошо и просторно! Сколько воздуха и света! Можно походить, размяться, погулять и посмотреть на большой мир, о котором они часто по-своему, по-звериному, мечтали. Вот они ускорили шаг, побежали, столкнулись и, упав на землю, мягко шлёпали друг друга лапами и, глухо рыча, слегка хватали зубами за шею, бока и ноги. Они играли, как две большие кошки. Но вот в вольере показался медведь. У него толстая голова и мясистый зад. Противный и опасный зверь. Султан подскочил к Мишуку и ударил его лапой по уху. Это был весьма чувствительный «боксёрский» удар. Медведь по-свинячьи хрюкнул и, отпрянув от Султана, зачесал ушибленное ухо, глухо бормоча, словно ругаясь.
Николай Павлович щёлкнул бичом по воздуху и, ткнув кнутовищем льва в бок, крикнул строго:
— Султан! Нельзя!
Султан и Фатима легли рядышком и оскалились, хлопая по земле тяжёлыми хвостами, как канатами. Они приготовились защищаться вдвоём. Николай Павлович подошёл к львам и, с нажимом поглаживая Султана кнутовищем, проговорил тоном строгого воспитателя;
— Султан, надо быть повежливее.
Впустили в вольер волка. Он испуганно заметался, забегал около решетчатой стенки, посматривая вверх: нельзя ли сигануть через неё? Когда же впустили в вольер Пипо и Боя, они с хода набросились на медведя, а за ними кинулся и Султан. Началась общая свалка — самый опасный момент для укротителя. Николай Павлович хлестал их бичом, тыкал железной вилкой и громко, строго кричал:
— Пипо! Бой! Султан! Мишук! На место! Нельзя! На место!
А на какое же место? Где оно, это место? Сцепившиеся звери не слышали команды хозяина.
— Воды! Давайте воды! — крикнул Николай Павлович.
Около решетки снаружи стояли Мария Петровна, Ваня и Клавдия Никандровна. В руках у них были длинные железные вилы, а около ног стояли ведра с водой.
Мария Петровна схватила два ведра и вбежала с ними в вольер. Николай Павлович выхватил у нее одно ведро, и они разом выплеснули воду на звериный клубок. Султан первый отскочил в сторону, к Фатиме, и, глухо рыча, стал отряхиваться от воды. В разные стороны полетели брызги, и Фатима отошла от Султана. Фу, как неприятно от воды!