Повесть об укротителе
Шрифт:
— Господин Шюлер, Султану не легче.
— Ви, наверно, тяжело заставили его работать, прыгать. Он был совсем карош. Ваш муж сам смотрел товар.
— Лев ещё не работал, господин Шюлер. Вы обманули нас!
— Что ви, мадам, фирма Гагенбека никогда никого не обманывает. Если грыжа — не страшно для жизни. Сделайте операцию.
— Но доктор сказал, что он не ручается за хороший исход. Я прошу заменить льва. Вы же продавали с гарантией.
— Мадам, я прошу тихо, вежливо. Расходы на операцию мы можем принять на фирму. Но это наша
— Мне не нужна ваша любезность, господин Шюлер, — резко сказала Мария Петровна и бросила трубку на рычажок.
Мария Петровна вернулась домой сильно расстроенная.
— Ты только подумай, мама, какой обманщик и наглец этот Шюлер?!
— А ты, Маша, не больно расстраивайся. Все они шулера такие. Не обманешь — не продашь. Может, все обойдется, бог даст.
— Да что там бог даст, мама! Надо делать операцию. Роман Алексеевич сказал:
— Видите ли, Маша, хищники плохо переносят общий наркоз, слабеют, А без усыпления эту операцию сделать трудно.
Мария Павловна пригласила на дом плотника, и по указке ветврача он смастерил для льва хирургический стол с отверстиями по бокам. Поверхность стола сделали с углублением, вроде неглубокого корыта. Льву надели намордник и, сделав ему укол снотворного, положили его спиной на стол-корыто и привязали. Султан сначала беспокоился, но вскоре затих — действовал введенный морфий. Около него присела Мария Петровна и, поглаживая, приговаривала ласково:
— Султан, Султанушка, спокойно, спокойно. Ветврач сделал несколько уколов в больное место и «заморозил» его кокаином, чтобы Султан во время операции не чувствовал боли. Врач сделал операцию и туго забинтовал живот, а поверх повязки прикрепил металлическую сетку.
— Ну вот, — сказал Роман Алексеевич после работы, — операция прошла хорошо. Пациент вел себя примерно. Просто молодец. Признаться, я не ожидал. Теперь, Маша, подержите его с недельку на молочной диете и проследите за повязкой, чтобы не сорвал. Но я думаю, сетка надежно предохраняет шов от коготков…
Дежурили около Султана Мария Петровна и Клавдия Никандровна посменно круглые сутки. На льва надели намордник и снимали его лишь во время кормления. Но лев пытался сорвать повязку когтями. Строгий окрик, а иногда и хлыст останавливали его, Лев похудел, бока у него ввалились, живот подтянуло.
Прошло несколько дней. Трудно стало женщинам: и за другими зверями надо было ухаживать, и глаз не сводить с Султана. Недосыпали. И вот однажды, уже на седьмые сутки, когда врач должен был снять швы, случилась беда. Во второй половине ночи, в самые тяжелые часы для бдения — от трех до шести часов утра — дежурила Мария Петровна. Тяжелая, мягкая истома овладела ею. Она сопротивлялась сну: пробовала ходить, делала гимнастику, но как только присядет, прислонится к клетке, так и наваливается на нее сон, смыкает веки и, кажется, тянет ее в какую-то приятную тину и уже нет сил сопротивляться.
— Маша, Маша, ты спишь?! —
Мария Петровна вскочила и, протирая глаза, забормотала:
— Нет, нет, я не сплю, мама… Я только присела… — Ты гляди, что с Султаном-то случилось!
— Ай! Тихо, Султан, тихо! Нельзя!
За львом тащился кровавый бинт. Султан чесал лапами живот.
— Скорей, мама, позвони Роману Алексеевичу! — крикнула Мария Петровна и вошла в клетку.
Вскоре приехал ветврач Добросмыслов с кожаным изрядно потертым саквояжиком, в котором у него находилось в полной рабочей готовности все необходимое для оказания первой помощи.
— Ах, как же вы не усмотрели?! Я же вас предупреждал.
Добросмыслов оделся в белый халат и хотел войти в клетку, но Султан вдруг зарычал и, опустив голову, не сводя с врача сверкающих глаз, захлестал себя по бокам хвостом.
— Что с ним? — недоуменно спросил Добросмыслов, остановившись у дверцы.
— Он вас, Роман Алексеевич, запомнил в белом халате, когда вы делали операцию, — сказала Мария Петровна. Дайте инструмент, я сама, а вы мне скажите, как надо сделать.
— Нате.
Добросмыслов передал Марии Петровне маленький ящичек с инструментом, вату и бинты.
Мария Петровна осторожно сняла с Султана остатки бинта. Лев тихо рычал, но хозяйку не трогал.
— Смотрите, Роман Алексеевич, кажется, швы целы.
Добросмыслов присел на корточки возле клетки и заглянул под живот льву.
— Да, целы. Ну, слава богу. Заживает, зудит, вот он и почесал немного. А коготки-то у него стальные. И сетка не помогла. Хорошо, что сразу хватились.
Мария Петровна смазала царапину йодом и снова наложила повязку.
— Ещё денька два-три покараульте, — сказал Добросмыслов, — и все будет в порядке.
ТРУДНАЯ СЕМЕЙКА
Сначала все животные размещались в разных местах: теплолюбивые обезьяны и удав в квартире, львы — в приделке, медведь — в коровнике, а волк — в дровяном сарае. Все, кроме медведя, сидели в железных клетках.
Клетки Фатимы и Султана поставили рядом, и звери быстро подружились. Каждый из них спокойно поедал свою порцию мяса, и спали они около сомкнутых решеток почти рядом. Просунув ноги меж железных прутьев, они прислонялись бархатными подушками лап и, закрыв глаза, сладко дремали.
— Ишь ты, — сказала Клавдия Никандровна, — чуют родную кровь.
Увидев, что Фатима обрела себе нового друга, Мария Петровна выпустила Пипо из клетки, и он по-прежнему свободно, спокойно разгуливал по двору, если не было дома его соперника, могучего дога Боя.
Два года тому назад, будучи на гастролях в Крыму, Николай Павлович достал дымчатого щенка-дога, который за один год преобразился в крупного мускулистого пса с воинственным характером. Бой так привязался к Николаю Павловичу, что «ревновал» его ко всем, кто приближался и прикасался к хозяину.