Повесть об укротителе
Шрифт:
— Мы его сами возьмем, — сказала Мария Петровна. — Зер гут. Пожалуйста, мадам.
Передавая Марии Петровне белый пакет с узорчатым вензелем фирмы Гагенбека, Карл Шюлер сказал;
— Инструкция, как ухаживать за питоном, кормить, беречь.
— Спасибо, господин Шюлер, мы знаем… — попыталась отказаться Мария Петровна, но продавец настоял на своем.
— У нас, мадам, такой порядок — точность и аккуратность. Заходите, пожалуйста, еще. У нас большой выбор животных. Мы продаем с гарантией: не понравится товар — заменим, Ауфвидерзеен!
Ладильщиковы наняли извозчика, погрузили ящик с удавом и поехали на станцию.
Мария Петровна назвала удава Крошкой, но этот «малютка» в первый же день у Ладильщиковых показал себя силачом. Зная, что удавы очень любят тепло, Мария Петровна и Клавдия Никандровна поставили ящик с Крошкой на горячую лежанку, придавив крышку ящика двумя двухпудовыми гирями. «Вот теперь уж не вырвется», — проговорила Клавдия Никандровна. Но через некоторое время они, находясь в гостиной, вздрогнули от сильного грохота, потрясшего весь пол в доме. Испуганные, они бросились в кухню. Ящик был открыт, гири валялись на полу, а Крошка лежал во всю длину около двери, открыв рот и шевеля лепесточками языка. «Ох, наверно, перегрелся, бедный…» — промолвила Мария Петровна. «Ну и силёнка у змея… — проговорила Клавдия Никандровна, — не приведи господь с таким заниматься…»
Крошка очень любил купаться. Мария Петровна ставила возле его ящика корыто с теплой водой и, открыв крышку, отходила. Удав выползал из ящика и с головой опускался в воду, оставляя снаружи только две маленькие дырочки-ноздри, через которые он дышал. От удовольствия удав высовывал раздвоенный лепесточками язычок и шевелил им в воде. Теплая ванна доставляла ему наслаждение, и он подолгу нежился в воде. Мария Петровна гладила его рукой, приговаривая: «Крошка, Крошка».
После ванны Крошка становился живее. Он ползал по комнате, а когда в окно светило солнце, удав заползал на подоконник и грелся. Снаружи около окна собирались ребятишки и, тыча пальцами в стекло, говорили с восхищением и страхом:
— Гляди, какой толстый! Такой, небось, схватит, и не никнешь.
— А он слова понимает? — спросил маленький мальчуган.
— Это ж тебе не собака, — авторитетно пояснил ему Леня Левкович, — та все понимает, а это — ползучая тварь.
Крошку раздражали зеваки. Он поднял голову и пополз по стеклу вверх, изгибая шею наподобие буквы S. Это было тревожным признаком, но об этом ребята не знали. Удав бросился на ребят. Стекло треснуло, и со звоном посыпались осколки. Ребята вскрикнули и отпрянули от окна. Поцарапав себя до крови, Крошка опустился на подоконник и притих.
После этого случая он уже не бросался и лежал спокойно, а ребята не прилипали к окну.
В ящик Мария Петровна поставила плоский закрытый бачок, наполненный тёплой водой. Крошка обвивался кольцами вокруг этой грелки и дремал, нежился.
Прошло две недели, и удав ни разу не попросил есть. Он был сыт. Кормить его надо было один раз в месяц.
И вдруг Крошка занемог. Кожа у него потемнела и зашелушилась, глаза помутнели, и весь он стал вялым, малоподвижным.
— Ой, Маша, как бы змей
— Нет, мама, это он так перед линькой.
Мария Петровна опустила удава в теплую ванну, после чего он стал ещё более скучным и на голове у него вздулась кожа. А на другой день ранним утром Клавдия Никандровна заглянула в ящик и замерла: рядом с Крошкой лежала другая змея! Откуда же она взялась? «Господи…» — проговорила Клавдия Никандровна и заспешила в спальню.
— Маша, Маша, — будила она невестку, — вставай! Там еще одна змея появилась…
Мария Петровна спросонья не совсем разобрала, что ей сказала свекровь. Обеспокоенная, Маша вскочила. Подбежала к ящику и… заулыбалась.
— Мама, да это он костюм сменил.
В ящике лежала длинная, чуть примятая, пустая кожа удава, а рядом с ней, свившись кольцом, лежал Крошка, сизовато, металлически поблескивая, красиво обновленный, преображенный. Глаза открыты. Временами Крошка открывал рот и высовывал раздвоенный язычок.
— Ах ты, мой милый Крошка, — ласково проговорила Мария Петровна, — кушать хочешь… Сейчас я тебя покормлю…
Мария Петровна принесла из сарая пять живых кроликов. Но чтобы не видеть мучений кроликов, когда их будет заглатывать Крошка, Мария Петровна оглушила их ударом по носу. Одного за Другим Крошка медленно заглотнул кроликов и, потолстевший, впал в сонное состояние.
Постепенно Крошка привык к Марии Петровне, и ей казалось, что он узнает её по голосу и по прикосновению рук. Она стала класть его к себе на плечи, как горжетку, и носить по комнате, ухватив его рукой около головы. Шея — самое уязвимое место у питона, и, держась за неё, можно предохранить себя от опасности сдавливания. Иногда Крошка обвивал тело хозяйки спиральными кольцами. Кажется, ему нравилось греться на тёплом теле человека, и он не пытался ни кусать, ни душить свою хозяйку. Мария Петровна знала, что нельзя выдрессировать удава так, как дрессируют собак, медведей, львов, но приучить его к определенным движениям, пожалуй, можно. Она делала плавные движения, похожие на танец, и Крошка вслед за её движениями то обвивал её, то разматывался, заползая на плечи.
Клавдия Никандровна смотрела на эти упражнения невестки с удавом и сокрушенно говорила:
— Ох, плохие игрушки со змеем, Маша… Дьявол! Того и гляди задушит.
Приехал с гастролей Николай Павлович и, «поработав» с удавом, сказал:
— Маша, надо бы Крошку приучить к другим животным. Он будет у меня в смешанной группе,
— Не знаю как. Животные боятся его. — Давай приучим пока к Тобику.
— Попробуем. Вряд ли что получится.
Действительно, все животные — кошка, собака, волк и даже Мишук — при первой встрече с удавом фыркали и уходили от него.,
Как-то раз Мария Петровна выпустила Крошку, и тот полез к окну. Щенок Тобик взвизгнул и спрятался за ноги хозяйки, словно прося у нее защиты от ползущего чудовища.
— Эх ты, трусишка… — сказала Мария Петровна, беря на руки беленького щенка, — привыкай, дурачок. Вместе выступать будете.
После нескольких таких встреч с Крошкой Тобик уже не боялся удава и спокойно расхаживал по комнате, когда змея грелась на подоконнике. Щенки глупы и доверчивы.
Копаясь как-то в огороде, Николай Павлович услышал крик мальчишек, заглядывавших в окно дома.