Повести и рассказы. Избранное
Шрифт:
– Ш-ш! – одёрнула её Паня. – Галка, ну её ругаться-то. Грех сегодня.
Но та не слушала подругу и продолжала в том же духе:
– Генкя, ты щего? Щего делаш-то? Аль денег куры не клюют? Водка щас – валюта, защем её на стол лить? Рюмку-то в руку возьми. Первый раз, что ли?
Гена сконфуженно посмотрел на окружающих. Вздохнул и, подняв рюмки, разлил по новой.
– Ну, всех с Рождеством Христовым! – объявила Наталья.
Все, кроме Гены, выпили. Максим только пригубил и поставил стопку на стол.
– Геннадий у Вас не пьёт? – спросила Паня.
– Ему
– Сегодня не мой праздник, – сказал Гена. – Безбожник я.
– Да все мы тута безбожники. Только повод, чтоб собраться, – вступила в разговор Галина. – Кто в советско-то время жил, мало кто верит. Тогда вера была одна – в светлое будущее. То сейчас мода пошла у молодёжи: сходить покреститься, повесить крест золотой на шею и ходить с имя (с ним – прим. автора), чтобы все пялились. Вот-де, смотрите, какой мы весь крутой.
– А я верую, – тихо сказала баба Паня. – Нас с братом мама покрестила. Я хоть и в пионерии участвовала, и в комсомоле побывала, а крестик свой втайне носила и не сымала (снимала – прим. автора) вовсе.
– Хорош болтать-то! – возмутилась Клавдия Ивановна. – Пельмени-то стынут. Айда, накладывайте их, ешьте! Потом уж поговорите.
– Вот здесь, тётя Клава, мы с тобой полностью согласны, – сказала Наталья. – Давайте тарелки, я буду накладывать.
Наталья накладывала неаккуратно, возможно, ложка была неудобной. Несколько пельменей упали под стол. Но там дежурила вечно голодная кошка Муська. Она с жадностью набрасывалась на свалившиеся со стола лакомства, в два приёма справившись с каждым пельменем. Съев те, что выпали, Муська просила ещё, при этом демонстративно тёрлась о ноги гостей.
– Ах, ты, Мусенкя, – приговаривала Галина, заботливо дуя на горячий пельмень, потом бросая его под стол. – На, ешь, моя кошечкя.
****
В ворота позвонили.
– Кто это там? – насторожилась Клавдия Ивановна. – Никого больше не жду.
– Это ко мне, – сообщил Максим и побежал открывать.
Действительно, приехала Марина.
– Макс, может, тогда не стоит нам заниматься? – спросила Марина, когда Максим сказал ей о начавшемся застолье.
– Поздно уже, мы приглашены, – сказал Макс, решительно взяв её за руку. – Пельменей поедим.
– Мне неудобно.
– Если ты уйдёшь, это будет хуже. Меня поставишь в неловкое положение.
Марина повиновалась и вместе с Максимом зашла в дом.
– Вот, наш студент подружку пригласил, – громко сказала Галина. – Наташкя, готовь-кя ещё рюмку.
И опять запела свою частушку:
– Цыган цыганке говорит: у меня всегда стоит, на столе бутылощкя, давай выпьем милощкя! Ух!
Гена послушно налил спиртное.
– Спасибо, я алкоголь не пью, – сразу ответила Марина на вопрос Гены, «чего налить?»
– Пусть не пьёт, – махнула рукой Паня. – Нам больше достанется.
– А ну, молодёжь, доложите бабушке, любовь у Вас или так, как щас говорят, «только перепихнуться»? – спросила Галина и, подмигнув, расхохоталась.
Все с любопытством уставились на молодых людей. Марина покраснела. Что касается Максима, то на этот вопрос он и сам не знал ответа. Отношения с Мариной всегда были дружескими. Гуляли, держась за руки. При встрече или прощании – лёгкий поцелуй. Но никогда они не говорили о своих чувствах. Никогда не переступали черту, называемой интимной близостью. Конечно, Максиму хотелось стать мужчиной, но он знал, что у Марины уже был неудачный опыт взрослых отношений. Подруга как-то рассказала Максу о том, что получила серьёзную психологическую травму. Лишний раз не хотелось её по этому поводу беспокоить.
– Тётя Галя, не стоит об этом, – вмешалась Наталья. – Оставьте молодых в покое.
– Чего не стоит-то? – ощетинилась Галина. – Интересно же, как теперича (теперь – прим. автора) молодёжь-то живёт.
– Нормально они живут, – подключился Геннадий.
– А ты, Генкя, водку наливай! – не унималась Галина. – Если тебя не спрашивают, так ты и не сплясывай!
– Галка, чего это ты? Перепила что ль? – забеспокоилась Паня поведением подруги. – Пусть девушка поест хоть.
– Ладно, – согласилась баба Галя, сев на место. – Уговорили.
Потом вдруг соскочила и запела свою любимую частушку:
– Цыган цыганке говорит: у меня всегда стоит, на столе бутылощкя, давай выпьем милощкя! Ух! У-ух! Ух!
Все, кроме студентов и Гены, выпили. Марине положили пельменей, уже почти остывших, но по-прежнему вкусных.
– Слышь, студент, – сказал Гена, вставая и хлопнув Макса по плечу. – Пошли, покурим, составь мне компанию, а то одному скучно.
– Ладно, пойдёмте.
Они накинули верхнюю одежду, надели обувь и вышли на крыльцо.
– Душно в избе, – закуривая, сказал Гена.
– Да, – согласился Макс.
– Как пельмени?
– Вкусные.
– На Галину не обижайся, любит она, как говорится, «наехать». Но это всё не со зла.
– Мне-то чего обижаться, – ответил Максим. – Больше всего она на Вас «наезжала». Когда, например, водку мимо налили.
– Кстати, про водку. Ты видел?
– Что?
– Ты видел, когда я хотел налить, стопки упали?
– Видел. Ну и что? Упали, бывает. Что тут такого?
– Так ведь они неспроста упали! – закричал Гена.
– Неспроста?
– Рюмки стояли ровно, их толкнул ОН. Злодей этот…
– Домовой, что ли?
– Именно так, будь ОН неладен! Я тебе клянусь!
– Меня это не удивляет, я видел, как ОН посуду бьёт и ковшиком швыряется.
– Да, парень, поражаюсь с тебя, так спокойно рассуждаешь.
– Если на домового не обращать внимания, то он перестаёт быть активным. Это я заметил. Вероятно, его подпитывает энергия страха, исходящая от человека. Чем-то напоминает собаку. Псина чувствует, если человек боится её, то она будет лаять на чужака, может и накинуться. Также и с призраком.