Повести и рассказы
Шрифт:
Вечер как вечер. Ночь как ночь обыкновенная. А жизнь дрянь. Придумали суки все хорошо, все красиво, все счастливы. Кто это все?! Я, например? А хрен его знает, может это и есть счастье? Завтра домой. Жена? Какая бы она не была, она моя и для меня пусть она не лучше всех, но я ее ни на кого не променяю. А дети?! Юрка улыбнулся. За детей вообще базара нет.
Эх, житуха. Он опять поднял кота, ткнул его носом в свой и опустил на землю, потом поцеловав пса, поднялся, посмотрел на звезды и потянулся так, что захрустели кости.
– Да, Юрик а ты все таки дерьмо, - сказал он сам себе и пошел спать.
Середина 1980-х
Юрка
Две недели назад нашел черновик, после того как внучка с младшим внуком, они гостят у бабушки на каникулах, то есть у моей жены, ей 9. ему 7, что-то искали в моей библиотеке. В общем, после их погрома я наводил порядок. Я тоже приезжал на выходные.
Да, прошло без чуть-чуть 30 годков.
А что было бы мне тогда за эту писанину? Страшноватенько. Наверно поэтому она и провалялась где-то под книгами или в стопках старых журналов почти 30 лет.
СЛУЧАЙ В ЭЛЕКТРИЧКЕ
рассказ
Классно ехать в электричке, когда она свободная. Когда в вагоне не более десяти человек и все сидят в разных местах, каждый думая о своем. Тук-тук, тук-тук. Люблю так ехать и рассуждать, никто не мешает. Под этот стук и мелькание за окном разнообразия, я забываю обо всех проблемах. Я могу мечтать, читать стихи, философствовать. Ни кто и не что мне не мешает, а стук колес настолько успокаивает, что ты как бы находишься где-то здесь в этой электричке и в тоже время совершенно в другом измерении. Глядя в окно, ты видишь все проблемы нашей жизни и пейзаж, который ты видишь, ничуть не отличается от пейзажей, которые были описаны почти двести лет назад. И не смотря на то, что почти ничего не изменилось, если не брать машины вместо карет, а дороги такие же хотя называются асфальт. Приятно смотреть на влюбленную пару, которая сидит в другом углу в начале вагона. Как они смотрят друг на друга, как улыбаются. Не слышно, что они говорят друг другу, но по их улыбкам видно, что они влюблены. Как это прекрасно. Но как всегда я начинаю философствовать. А что будет дальше? А дальше как дальше, хорошо, если родители помогут. А если нет? А зачастую даже если и помогают, то начинается: – А твои?!И понеслась.
Как трудно в нашей стране начинающим семейную жизнь. Хотя может так везде. Вечная нехватка денег, даже если работаешь и не пьешь. Рождение ребенка с одной стороны радость, с другой катастрофа. Хорошо если еще в общаге. А если квартиру снимаешь? Ну, вот вечно я, в какую то ерунду. То мне дороги не такие, то молодежи тяжело. А почему дороги должны быть лучше? А почему молодежи должно быть легче? Это меня волнует, а другие наоборот рады, пускай, мол попробуют и узнают по чем сотня гребешки. А то все им на подносе. А когда молодежь не выдерживает, злорадствуют и обвиняют их, даже не задумываясь, что может, виноваты мы их родители и деды, мы предыдущее поколение, не сумевшее сделать их жизнь проще, легче и прекрасней.
Ну ладно я отвлекся.
Вовка тоже любил философствовать. Но больше он любил женское общество. Если попадая в электричку, он видел, что нет собеседников. Беседовать он мог на любые темы, начиная с Платона, Сократа, перейти на библию и Блавацкую, потом на Цветаеву и Блока, так же он мог говорить о медицине, физике, химии и о разных государствах. Но литература, история, философия и религия это был его конек, хотя он с удовольствием разговаривал о выпивке и о женщинах. В этом он был тоже профи. И то и другое он начал пробовать еще с пятнадцати лет и в восемнадцать он уже не раз побывал пьяным до невменяемости, не однажды бил кого-то и сам не раз получал по морде.
А теперь ему шел 21-й год. И тогда и сейчас самым приятным для него было, это увести какую ни будь красотку, без разницы из какого общества. Было ли это на какой ни будь блат- хате, или на вечеринке в приличном ресторане, куда его приглашали. И там и там он выбирал ту, за которой увивалось больше ухажоров. И какой был кайф когда он оказывался лучше и уходил под ручку с ней, насмешливо глядя на обставленных соперников. Или договорившись во время танца, исчезал с красавицей незаметно, и уже уходя с ней в темноту, он оборачивался и правой рукой ударял по локтевому изгибу левой руки, ладонь которой была сжата в кулак.
А сейчас ему предстояло проехать на электричке не менее трех часов. Войдя в электричку, он сразу сориентировался, где ему будет самое лучше. В вагоне было человек пятнадцать. Там муж с женой и с ребенком, там парень с девушкой, там бабулька с корзинами, там три парня. Конечно можно к ним, покалякать и на остановочке, взять пивка или водочки. В таких случаях Вовка денег не жалел. Ведь сколько можно услышать от этих, с одной стороны простых парней, а с другой кто-то уже отбыл срок, кто-то шабашничает, кто-то неплохо пристроился и для общего познания это отлично. Часто бывает, что от простых парней услышишь и о Платоне, и о Гумилеве.
Но оценивающий Вовкин взгляд быстро пробежав по вагону, остановился на привлекательной молодой женщине лет тридцати. Пышные крашенные в каштановый цвет волосы до плеч, светлое лицо, подведенные брови и ресницы, а на губах легкая приятная помада. Видно, что руки работящего человека, но ухожены и накладные с красивым узорчиком, не очень длинные ноготки. На шее золотая цепочка с кулоном в умеренном разрезе блузки, который подчеркивал красивую шею, но не открывал грудь. Это подчеркивало серьезность девушки. Джинсы и туфли тоже были не из дешевых. Было видно, что если она встанет, то ей не придется краснеть за свою фигуру.
Вовка специально шел так, чтобы было видно, что он пройдет мимо. Он знал, что как бы девушка не была занята чтением, но она видит его, даже не желая, чтоб он сел рядом, она желала, чтоб он оценил ее. Это естественно. Вовка тоже желал, чтоб его оценили. И если он покажет, что он идет именно к девушке, ему минус. А если он проходит мимо и вдруг как бы невзначай замечает ее и садится напротив, он выигрывает 1:0. Все так и было. Вовка сел напротив девушки у окна. Она делала вид, что ничего не случилось. Но Вовка знал, что она довольна, что напротив ни сел какой ни будь нечесаный и не мытый мужик или приблатненный деревенский парень который трех слов связать не может а пристанет или бабулька с торбами. А это приличный парень выше среднего роста, брюнет в красивой футболке, джинсах и кроссовках, вроде худощав, но сложен крепко и молод. Она на него не смотрела, она читала стихи, но боковым зрением она оценила все, хотя она совершенно ни о чем таком не думала, но все равно хорошо, что рядом порядочный, симпатичный попутчик. Она продолжала читать томик стихов, какого-то молодого поэта. Ей очень нравились эти стихи. В поэзии она себя считала если не профессионалом, то знающим человеком.
Она знала, что такое стопа и строфа, она понимала сложность стиха и конечно смысл. А когда смысл гармонировал с формой и размером, это ее приводило в восторг.
Вовка смотрел в окно и размышлял. Он знал, что сразу ввязываться в разговор глупо, надо выдержать паузу и такую, что бы девушке самой надоело молчание и тогда будет 2-0 в его пользу, и в конце концов он выиграет. А он не любил проигрывать. А такое хоть изредка, но бывало.
Она прекрасно знает, что она красивая и как это так, что ее не затронет этот парнишка. У любого человека есть самолюбие.