Повести и рассказы
Шрифт:
Вместо ответа начальник заставы только прибавил шагу. Рюмин еле поспевал за ними. Он испугался налетающей усталости, и этот внезапный страх сразу взбодрил его. Не может случиться такого позора!
Граница делила лес. Там, вправо, — чужая страна. Оттуда завернула вот эта речка, и дальше уже она, заросшая осокой и камышом, обозначала границу. Вышка. На вышке часовой.
Здесь стык с соседним участком.
Здесь они остановились. Молча глядели они на тот берег, туда, где неподвижно чернела фигура чужого солдата. Так постояли они некоторое время, а затем повернули обратно.
—
Он взглянул на своих спутников.
— Вы в силах еще? Не трудно вам будет?
Дождь затихал. Он больше не нужен. Ясно, что новый начальник выдержит любое испытание. Он спрашивал так, словно это вполне естественно и всем известно, что он опытней и выносливей своих спутников. И он словно только сейчас заметил, что начальник заставы и Рюмин обрызганы грязью и мокры с ног до головы.
— Бедные вы! — промолвил Масленников и улыбнулся. — Как же я вас замучил!
— Есть обследовать этот угол леса, — отвечал начальник заставы и свернул в лес…
Темнело уже, когда они вышли на дорогу к заставе.
— Жена и не ждет меня сегодня, наверное, — говорил начальник заставы. — Она, Марья Дмитриевна моя, никогда уж не спрашивает, когда вернусь. Чуть тревога — сама оружие подает и не спрашивает. Жена у границы — это, товарищ начальник, сами понимаете… тоже женаты… Бывало…
Начальник заставы оказался теперь очень разговорчивым. Они беседовали теперь так, словно давно и насквозь знали друг друга.
Поздней ночью, отдав лошадь, Масленников шел садом к зданию комендатуры. Может быть, он опасался раньше, что с новыми, незнакомыми людьми на новом месте не случится уж такой дружбы, какая была там, далеко, в Карелии. Он не помнил теперь, были у него такие опасения или нет. Он нес в себе весь этот исхоженный сегодня сырой и мокрый кусок земли, поворачивал его так и сяк, обдумывал и обсуждал. Это был кусок той земли, на которой росло счастье людей, и он привык охранять ее, как лучшую надежду и мечту, с напряженной страстью человека, не любящего распространяться о своих чувствах.
Быстро шел он по саду и не заметил, как под ногу ему попал морщинистый, как усталость, подберезовик. Наступив, он раздавил его.
1938
Любовь коменданта
Комендант был громадный белобрысый мужчина. Серые глаза его глядели из-под почти незаметных бровей насмешливо и добродушно. Он не отличался особой разговорчивостью, как и полагается капитану пограничных войск. Но болтливых людей он любил: они производили веселый шум, в котором сам он мог спокойно молчать и улыбаться. И когда человек ему нравился, он характеризовал его кратко: «Чудак».
В работе он отличался спокойствием и точностью и того же требовал от других. Однажды молодой связист влетел к нему с рапортом:
— Товарищ комендант, в бензинохранилище вспыхнул пожар. Пожар…
Связист запнулся в ужасе от собственных слов и закончил:
— …аннулирован.
— Ликвидирован, — поправил комендант, даже позы своей не изменив.
И наутро отдал приказ о снятии связиста с
— Не соответствует назначению, — сказал он.
Он бы не поступил так строго, если бы не выяснил, что бензинохранилищем связист назвал пустую бутылку из-под бензина, которую повар подобрал в саду. Чтобы рассмотреть, что это такое попалось ему в руки и не пригодится ли эта посуда на кухне, повар зажег спичку, и бензинные пары вспыхнули на миг, решительно никому не причинив вреда. Вот это связист и назвал пожаром.
У коменданта был пес, по кличке Маяк, не раз получавший на выставках призы. Пес был обучен брать человека в плен. Он был обучен кидаться на врага молча, чтобы тот, чувствуя клыки в миллиметре от своей шеи, терял всякую бодрость и подымал руки кверху, сдаваясь.
Подразделение коменданта выходило на первое место по соревнованию, показатели по всем видам подготовки были в его подразделении наилучшие, когда в поведении коменданта обозначились некоторые отклонения от обычной нормы. Появилась некоторая щеголеватость и подтянутость в его повадке, несколько раз по телефону из Ленинграда его спрашивал женский голос, и, наконец, комендант стал интересоваться стихами, беря книги у помначштаба, комсомольца, который был самым главным поклонником поэзии в комендатуре. Вкусы у коменданта оказались несколько отсталые, — ему очень понравился Надсон, и, возвращая стихи Надсона комсомольцу, комендант сказал про автора:
— Чудак.
Комсомолец поспорил с комендантом о литературе и даже удивился, как это человек во всех отношениях передовой, умный, в художественной литературе обнаруживает вкус к старым формам. Но, может быть, именно это неожиданное отставание коменданта и заставило комсомольца догадаться, что начальник его влюбился. И догадался помначштаба совершенно правильно.
Комендант полюбил девушку, работавшую в Ленинграде, в управлении, и решил на ней жениться. Но девушка эта была городская, и комендант несколько беспокоился, не стоскуется ли она в трудных условиях пограничной жизни.
Однажды он приехал в Ленинград со своим псом, чтобы отвести его на выставку. Он зашел к своей возлюбленной к концу служебного дня, чтобы вместе отправиться дальше. И предупредил ее:
— Пожалуйста, Лиза, не берите меня под руку. Мой Маяк этого не любит.
— Замечательно, — ответила Лиза, с восхищением глядя на пса. — Он так предан вам?
Они вышли из управления и медленно двинулись по улице, полной в этот час возвращающихся со службы людей.
Не успели они сделать и тридцати шагов, как Лиза воскликнула:
— Я, конечно, забыла свою сумочку! Я сейчас!..
И она схватила коменданта за руку, потянув его обратно.
В тот же миг она повалилась на тротуар под тяжестью огромного пса. Маяк навалился лапами на ее грудь, и Лиза увидела прямо перед собой его смертоносные клыки.
— Руки вверх! — приказал комендант.
Подняв руки кверху, Лиза сидела на тротуаре, спиной прижавшись к стене, в таком ужасе, какого никогда в жизни не испытывала.
Комендант, не обращая внимания на изумленных прохожих, глазевших на это внезапное зрелище, вынул револьвер и дулом направил его прямо на свою возлюбленную.