Повести и рассказы (-)
Шрифт:
Стекло же не может быть таким сильным источником излучения, еслитолько... Он вспомнил, что когда-то неуничтожимые радиоактивные отходы запаивали в стеклянные капсулы.
Пролежав лет пятьсот, и сами капсулы должны "фонить"...
Иван бросился к "Ралли" срочно вызывать диспетчера. Наконец Шутин ответил. Обнорски долго не мог собраться с мыслями:
– Послушай-ка, главный диспетчер, ты говорил, что в этих местах нет никаких захоронений отходов? Прошу подтверждения еще раз! Прием.
– Здравствуй, Иван. Ничего такого я не говорил.
–
– закричал Иван и вспотел от ужаса.
– Я своими ушами слышал, что...
– Что в памяти компьютера никаких сведений о радиоактивных свалках в том районе нет. Верно? Так я это подтверждаю!
– Не понимаю, казуистика какая-то. Внесено, не внесено...
– Объясняю. Сведения у нас о захоронениях в тех районах только с двухтысячного года...
– А раньше?
– А раньше они считались государственной тайной и ни на какие карты не наносились...
– Значит...
– Значит, ты вполне мог оказаться на древней свалке, .которой в памяти компьютера нет.
– Да как же так?
– закричал Обнорски.
– Скрывать свалку от людей, которые на ней живут и травятся? Как же такое возможно?
– Вот так! А ты что, собираешься на этой свалке жить? Значит, ты на свалку напоролся, Пионер Геологии?
– Не знаю, раздавленные капсулы, сплошной плутоний и стронций в пробах...
– Ну, Ваня, ну и насмешил! Ха-ха!
– Я не понимаю, что тут смешного.
– Возвращайся в министерство - тогда поймешь, Разведчик Залежей! Обнорски выключил микрофон и некоторое время сидел в шоке. "Хорошо же они меня проучили, старые пер...ны!" Он услышал хохот, визгливый и громоподобный, в курилках, коридорах и кабинетах...
Потом спохватился - "Бежать! Скорее!" Он бросился к "Ралли" и повыбрасывал все собранные пробы. Дал газ, уезжая, оглянулся.
На холме стоял забытый бур и продолжал бурить.
Дом Старика, как ему показалось, был пуст.
Да это и к лучшему, никого видеть он не хотел.
Иван бросился к себе наверх и стал бросать вещи в чемодан. На смятой постели он увидел радиоактивное ожерелье и поежился от мерзкого ощущения.
Сбегая вниз по лестнице, он внезапно услышал "шипы" и остановился. "Что такое? Неужели Шамон?". Обнорски достал ручной лазер и проверил его. Сейчас он рассчитается с этим клоуном. Взяв лазер наизготовку, он пошел на звуки.
Между "шипами" послышался голос, но какой-то иной, более глубокий и сочный, чем у старика. Через приоткрытую дверь одной из задних комнат он увидел Очирова, тот сидел на корточках, спиной к Ивану и раскачивался в такт "шипам". "Ага, тренируется. Сейчас я его прикончу", - подумал Иван, но тут же понял, что Старик молчит, а говорит кто-то другой в глубине комнаты. Но кто? Иван заглянул, никого не было. Подошел ближе, посмотрел через плечо Старика...
– Ах ты старый обманщик!
– Иван схватил Старика за ворот. Он понял, что тот на самом деле ничего не понимает, а просто имитирует на Шамонах старую пластинку, шаманя и доводя публику под эти гремучие слова до истерики.
И "шипы"
Это были трещины и царапины, пересекавшие звуковое поле. А Ивану они казались космическим ритмом.
– Жулик, я прикончу тебя, - Обнорски хотел повернуть Старика лицом к себе и показать ему лазер, чтобы тот почувствовал страх.
Старик медленно поднял вверх свое лицо, Иван заглянул в него... Так близко он его еще не видел. Оно было ужасно, большие белые глаза, изъеденные лишаями, сгоревшая кожа, бессмысленная улыбка... Иван не знал, понимает ли его Старик. Лазер заплясал у него в руке, и он опустил его: "А имею ли я право судить этих несчастных?" Старик, подождав некоторое время с запрокинутой головой, снова наклонился вперед, возвращаясь к своему занятию. Иван вышел.
"Ралли" с прилежным рокотом отмерял свои километры, шлейф пыли тянулся по пустыне, Обнорски возвращался. "Все ложь, - думал он.
– Ложь позади и ложь впереди. Мир искаженных понятий. Чиновники в министерстве играют в свои словесные игры, а дикари на свалке - в свои. И все довольны!" О, как ему хотелось домой, в город, в удобную квартиру с автономной очисткой воздуха.
Ну что же он им скажет: "Извините, старики, я не буду больше. Дайте мне мой оклад, мой письменный стол. Я буду сидеть тихо".
Вдруг кто-то показался впереди, шел размашисто и уверенно. Обнорски встрепенулся, иногда на самом дне отчаяния вдруг родится надежда. И он почувствовал сейчас не надежду даже, нет, а только предвкушение ее - легкий холодок под сердцем...
Но это был старый знакомый - сумасшедший пророк, отмахавший в бодром темпе психа не одну сотню километров и по-прежнему полный энтузиазма. Обнорски остановил "Ралли" и приоткрыл дверь:
– Может, ты пить хочешь?
– И будешь проклят и ты, и дети твои...
– старик излагал свою программу, обрадованный, что нашелся слушатель.
– Ты знаешь, старина, это самые правдивые слова, которые я слышу за последнее вре339 мя, - ответил, подумав, молодой человек.
– Я действительно проклят, вот только не знаю за что...
Старик для пущей убедительности замахнулся на него палкой, и Обнорски поспешно захлопнул дверцу и дал газ. Но старик успелтаки, трахнул по капоту "Ралли" посохом - древним как мир.
– Уж тебя-то, по крайней мере, я знаю, как зовут, - подумал Иван. Тебя зовут Илия!
Он оглянулся. Старик стоял на дороге и размахивал палкой. Он кричал что-то вслед, но ничего не было слышно.
Слова уносил ветер.
ШАЛОСТЬ
1
Слюпи прилепился к скале и оглянулся.
Под ним лежал город, раздетый и беспомощный перед нашествием песков, открытый движению пыли и ветров, пустой перекресток всех времен.
Слюпи не торопясь активизировал свою сенсорную систему, прислушался. Погони не было. Внизу, в бетонном лабиринте, не вспыхивало ни единой искры живого сознания. Только голос мертвой материи исходил от почвы: шелест двигавшегося песка, потрескивание накаляемой скальной породы, далекий гром подземных обвалов.