Повести и рассказы (-)
Шрифт:
Лежли знал, что пойдет, но согласно кивал, глядя под ноги. Это или нечто подобное Капитан говорил ему каждый вечер, поэтому слова мало значили. Важен был ритуал, просто Капитан должен был предупреждать, а Лежли выслушивать, от этого людям спокойней засыпалось.
Лежли давно свыкся с ролью отщепенца, именем которого пугают детей. В конце концов, быть падшим человеком - это способ зарабатывать порцию похлебки. Не осознаваемые ими законы, формировавшие племя, неумолимо требовали выделения полюсов-символов. И Лежли выпало оказаться одним из них,
Подходя к своему дому, он услышал скрип песка и кашель. Уштли одиноко бродил вокруг фургона, трогая его руками. Это было неприятно Лежли.
– Я к тебе в гости, - начал смущенно Уштли.
– Удивлен? А когда-то мы были друзьями. Кхе-кхе. Проклятая сухость высосала из меня влагу, кровь во мне стала густой и медленной, а дыхание застревает в горле. Все считают, что я скоро умру. А ты как думаешь?
Лежли подавленно молчал. Он говорил так редко, что начать разговор стоило для него больших усилий.
– Молчишь? А когда-то был языкастым. И я был другим, сильным и веселым. В молодости все было иначе. Помнишь, как бегали к девочкам? Куда все девалось? Час мой близок, но, как назло, меня стали одолевать вопросы. Мне страшно, что я умру, не узнав всего, что мог бы узнать. Понимаешь? Давай сядем.
Они сели друг против друга: Лежли на ступень, Уилли - на песок. Когда Уштли кашлял, тело его раскачивалось в темноте.
– Я пришел к тебе, как к старому другу, с просьбой, - говорил Уштли. Покажи мне твой Грех! Терять мне нечего. Пусти меня в Фургон!
Лежли был потрясен, за многие годы это был первый человек, который не боялся Фургона.
– Нет, невозможно, - Лежли затряс головой.
– Я не могу тебе объяснить, но так делать нельзя.
– Я прошу тебя перед смертью, Лежли. Новые несчастья мне уже не повредят, я никому не расскажу, что был у тебя. Я должен узнать и испытать это. На двери Фургона нарисованы знаки, которые я часто видел в молодости. И цвет этот я помню, это цвет молодости.
Лежли отрицательно качал головой, бормотал невнятно: - Не проси меня, я не могу...
– Жалеешь?
– всхлипнул вдруг Уштли, п его руки схватили Лежли из темноты.
– Что ты там прячешь? Отвечай! Нашу молодость? Выпусти ее, открой дверь! Она и мне принадлежит...
Они боролись стоя, потом Лежли оторвал от себя Уштли и оттолкнул его. Тот упал, закашлялся и долго не мог подняться. Лежли пожалел его. Наконец Уштли встал на ноги и прохрипел: - Ты отказал другу в его последний час? Будь же ты проклят!
Слушая, как в ночи затихают шаги друга, Лежли подумал, что нужно было бы объяснить Уштли, все рассказать ему. Но как объяснить другому то, что и сам не понимаешь? И не понимает никто. Этих знаков на дверях уже никто не может прочесть, а неизвестного цвета не существует в природе.
Лежли снял одежду. Там, куда он идет, она не нужна. Поднялся на три ступеньки, толкнул
Винтолет "ушедших", еще недавно пожиравший пространство над красными песками, лежал на боку, смятые лопасти его глубоко уходили в почву. Двое людей в скафандрах сидели, опираясь на него спинами, смятые шлемы валялись в стороне. Потрескивание сгоревшего и остывающего металла давно уступило место вкрадчивому шелесту песка.
– Люк уже не закрывается, - сказал один, с пожилым усталым лицом. Он обернулся и смотрел, как песчинки тонкой и неизменной струйкой проникают в машину.
– Через сутки нашего летуна затянет всего!
– Ну и пусть, - пробормотал второй, помоложе, именовавшийся Пилотом Спасателей.
Он смотрел в ту сторону, куда ушла гроза. Там стояла стена мрака.
– Подумать только, Что я, Наблюдатель Спасательного отряда 340, наблюдаю его конец и спасти его не могу. Ноги болят?
– Болят, - невнятно ответил Пилот. Буря еще жила у горизонта, то затаиваясь, то освещаясь изнутри. Всполохи бежали складками по небу.
– Я все жду, когда появится радуга. Бывает радуга при сухой грозе?
– Не знаю, может быть. Лучи отклоняются в пылевом облаке под другим углом.
– Гроза без радуги, исход бури без облегчения. Ритуал дождя, а не дождь. Вот только молнии бьют по-настоящему!
– Ты думаешь, что в нас молния попала?
– В миллион вольт! Иначе как объяснить, что наша защита не выдержала?
– Есть у меня одна мысль. Вот посмотри,старик провел рукой по черному боку, и под ладонью сверкнул металл.
– Видишь? Мне кажется, что в воздухе нас просто тряхнуло и "закоптило", а все повреждения мы получили уже при падении.
– Ну и что?
– Молния изуродовала бы нас еще в возДухе.
– Какая для нас сейчас разница?
– Это важно. Я думаю, что причина аварии - короткое замыкание в силовом блоке, ведь мы лишились всего и мгновенно, даже связи. А причина замыкания толчок, который мы с тобой ясно ощутили. Толчок же был связан с той колонной, над которой мы пролетали тогда.
– Проклятые жестянки!
– Пилот скрипнул зубами.
– Причина аварии - это ты. Я уже собирался сжечь эти железки аннигилятором, а ты не разрешил.
– Постой, а это мысль. Фотография колонны должна остаться, - и старик полез в чрево машины.
Юноша подполз к люку и в задумчивости подставил ладонь под струйку песка, которая текла через железную грань. Ладонь скоро наполнилась, он выбросил песок наружу, подставил снова. "Как странно, - подумал он. Несколько часов назад эта машина, само совершенство, сам грозный бог, пожирала небо. Сверху любой песчаный холм казался величиной с монету, и в каждом - мириады песчинок. A сейчас каждая вдруг обрела свой вес и, наполняя машину, убивает ее. Вот оно - возмездие за гордость. Сейчас песок своего не упустит. А все из-за одного короткого замыкания, которое поменяло местами небо и землю..."