Повести о Ветлугине (илл. П. Павлинова)

Платов Леонид Дмитриевич

— Правильно, Лизочка, правильно! — рассеянно сказал Петр Арианович. — А то нам от мамаши попадет. Мамаша, знаешь, Ладыгин, строгая у меня!

Он придвинул ко мне стул.

— Ну, а все-таки, каким же ветром кинуло вас к моему окну?

Я подождал, пока девчонка ушла.

— Не верим взрослым, что они про вас говорят!

— А что взрослые говорят?

— Что вы не бывали нигде… На Севере не бывали, и вообще…

Петр Арианович стал серьезным. Помолчал.

— Правду говорят, — кивнул он. — На Севере не бывал.

Наверное,

лицо мое стало очень несчастным, потому что он поспешил добавить:

— Но острова есть. Я нашел эти острова!

— А как же… — начал я.

Однако Петр Арианович поднялся со стула и положил мне руку на плечо:

— Вот и все на этом!… Теперь домой, Ладыгин Алексей. Попадет тебе за синяк? Очень хорошо! Не будешь в окна подглядывать… Да, чтобы не забыть. В будущее воскресенье опять приходи. С верным товарищем со своим. Расскажу, как нашел острова…

И уже вдогонку сказал с крыльца:

— Только без шума и драки, пожалуйста!

Глава седьмая

ЗИГЗАГ НА КАРТЕ

Как странно все устроено на свете! Почему-то обязательно перед воскресеньем должны быть суббота, пятница, четверг, среда (мое вторжение к Петру Ариановичу состоялось во вторник). Хорошо бы перескочить через эти дни, чтобы воскресенье было завтра!

Но чудес, увы, не бывает. Проходит положенный срок, и вот, в праздничных гимнастерках, с обильно смоченными волосами — чтобы не торчали на макушке — мы с Андреем присаживаемся на краешек дивана, робко осматриваясь.

Вокруг — карты, множество карт: свернутые в трубку, развешанные на стенах, брошенные на стульях. В шкафах поблескивают красивыми переплетами книги — конечно, описания путешествий, и, наверное, с картинками.

А вот загадочный чан! В него налита вода, по краям закреплены какие-то маленькие вентиляторы. Вблизи он еще более непонятен, чем издали.

Заметив, что мы украдкой поглядываем на него, Петр Арианович делает гостеприимный приглашающий жест.

Оказывается, в чане можно воссоздать любое из морских течений. И это совсем не трудно.

Учитель географии кладет на воду вырезанные из фанеры листы. Что-то знакомое угадывается в их угловатых очертаниях. Ага! Это восточный берег Северной Америки, а это — западный берег Европы. Между ними — Атлантический океан.

Бойко затрещали вентиляторы, приводимые в движение рукой. Вода завертелась в миниатюрном «Мексиканском заливе», потом веселая рябь побежала вдоль берегов «Америки» и быстро пересекла «океан», ширина которого не более аршина.

— Гольфстрим, — пояснил Петр Арианович. — Модель зарождения Гольфстрима… Постоянно дующие от берегов Африки ветры пассаты нагоняют в залив нагретую воду, а отсюда она поднимается на северо-восток, к Баренцеву морю и к полюсу… Помните, я рассказывал на уроке? Да, водяное отопление Европы.

Он положил на воду листы, вырезанные уже иначе, и пустил в ход другую группу вентиляторов.

— Узнаете? Правильно! Тихий океан, течение Куросиво…

Но это было только вступлением. С особой тщательностью учитель расположил в чане новые игрушечные материки и острова. Мы вслух называли их, радуясь им, как старым знакомым. Вот легла на воду крошечная Гренландия. На противоположной стороне чана появились знакомые берега Сибири, а рядом выгнутая, как лук, Новая Земля, несколько скрепленных проволокой Новосибирских островов и одинокий остров Врангеля.

— Я покажу вам удивительный, продолжающийся круглый год ледоход, — сказал Петр Арианович, — иначе говоря — ледяную реку, которая пересекает Полярный бассейн.

Он бросил на воду мелко нарезанные клочки бумаги.

— Истоки этой реки, — продолжал он, — здесь, у берегов Сибири. Устье — там, между Норвегией и Гренландией…

Покачиваясь на волнах, бумажные «льдинки» тронулись в путь через чан.

Мы заметили, что, повинуясь скрытому внутри механизму, чан очень медленно вращается вокруг своей оси. Ну конечно, надо соблюсти и это условие: Земля ведь вращается!…

Вскоре поверхность воды побелела. По мере приближения к узким выходным воротам, к «устью» реки, движение клочков бумаги ускорялось. «Атлантический океан», куда впадала река, находился уже за пределами чана.

— Купель, — усмехнулся Петр Арианович. — Ледяная арктическая купель…

Он облокотился на край чана, задумчиво провожая глазами игрушечные «льдинки», которые, кружась и сталкиваясь, плыли по воде.

— Еще в университете заинтересовал меня Север России, — начал он негромко и медленно, как начинают обычно рассказ о собственной жизни…

Это и был рассказ о его жизни.

Итак, еще в университете заинтересовал его таинственный Крайний Север России, «где всякая география кончается». Там еще оставались «белые пятна». Там были реки, истоки которых терялись в непроходимой тайге, горные кряжи, очертания которых обводились пунктиром, моря, скрытые за сплошной завесой тумана.

А в самом центре Арктики находился полюс — заповедная точка, к которой стремилось изо всех сил и которой никак не могло достигнуть человечество.

То было время, когда адмирал Макаров выдвинул лозунг: «К Северному полюсу напролом!», когда по чертежам его строили первый в мире мощный ледокол «Ермак», а семидесятилетний Менделеев писал: «Завоевав себе научное имя, на старости лет я не страшусь его посрамить, пускаясь в страны Северного полюса».

Мечтал о полюсе и молодой студент Ветлугин. Исследования Арктики были его призванием. Он знал это и чувствовал в себе достаточно сил, чтобы горы своротить на пути к Северному полюсу. Его географические открытия в Арктике со временем должны были прославить Россию!