Повести, очерки, публицистика (Том 3)

Бажов Павел Петрович

Кирибаев рассказывает об уральском фронте. Узнав, что при захвате Перми недавно мобилизованные крестьяне сдавались белым, Андрей рычит:

– Выдерут сучих сынов шомполами, - будут знать, яка сибирска воля. На заду узор напишуть, щоб не забыли.

– Як наши ж дурни. Мериканы... воны устроють! Вот и устроють - без штанов ходить. Дурни! Разве ж можно нам без Расеи. Там усе.

– И правда уся там, - энергично заканчивает Андрей.

Разговор переходит в военное совещание. На вопрос об оружии Андрей

отвечает, что у него есть старый запрятанный в урмане бердан и винчестер, который удалось утащить из Омска при демобилизации.

– Патронов только две обоймы, - вздыхает он.

– Так ты ж ими десять казаков снимешь. У Омельки тоже есть трехлинейка и к ней десятка полтора патронов.

Называют еще многих крестьян, у которых припрятано оружие. Спорят, но сходятся на одном: не на всех можно полагаться.

– Не дойшло у их досыть, - кратко поясняет Андрей. Из более надежных перечисляют с десяток. Как раз из тех, которые стоят в кирибаевском списке над жирной чертой.

– Костьке завтра скажу, как за кедрачом поедем, - говорит Омелько.

Андрей берется ввести Мотьку-столяра, с которым пилит плахи, и передать бобылю Панаске.

– Ты не знаешь, где Панаска?
– живо интересуется Омелько.

– То у Остяцком живеть, - улыбается Андрей.

– Ой, сучий пес! Его ждуть с вурмана, а он у соседях. Дорогой человек у нашем деле!

На охотника Панаску поп донес как на большевика, давно уже пришел приказ об его аресте, но Панаска вовремя скрылся.

На этой пятерке пока решили остановиться.

– Удумать бы, як уместях собираться. Причинку какую...

Кирибаев предлагает образовать какую-нибудь артеяь и послать в Каинск бумагу о разрешении.

– Верно это, - соглашается Андрей.
– Старики не пойдут - нам лучше. Молодшие запишуться - так вонь и дальше пойдуть. До вурману!

– С других мест приехать можно, - добавляет Омелько.

Наиболее подходящей кажется артель по обработке дерева.

Решили действовать без спешки. Выждать недели две-три, потом объявить на сходе и просить уезд о разрешении бергульским кустарям составить артель для получения военных заказов: на ободья, клещи для хомутов и так далее.

– Закружится дело! Клещи Колчаку уделаем. Крепко будет!
– смеется Андрей.

В сенях зарычал Дружок. Возвращались хозяева. Время уж давно за полночь. Омелько и Андрей вышли. В сенях гозорят вполголоса с хозяином.

Андрей опять входит в комнату и тревожно спрашивает:

– Вы вучить-то можете... сколько-нибудь?

Кирибаев успокаивает: бывало дело. Не первый раз. Голоса затихают. Некоторое время слышится хлопанье дверью в хозяйской половине. Но вот и там затихло.

Кирибаева все еще не оставляет чувство радости. Недовольство крестьян ему было давно видно, но чтобы в этом глухом старообрядческом

углу так сразу и просто переходили к подсчету оружия, этого он не ожидал.

Уж не подвох ли? С чего это такой зажиточный крестьянин, как хозяин школьного здания, будет бороться за советскую власть?.. А Мыльников? Он ведь тоже довольно богатый мужик, а не верит же сибирской власти. Ну, Андрей и Омелько - эти вовсе надежные люди, да и ученые вдобавок. Не продадут!

Сгребая остатки махорки с разостланного на столе листа, Кирибаев начинает разбирать напечатанный на бумаге приказ генерала Баранова о правописании. Читать при неровном свете теплухи трудно, но это почему-то кажется важным. Как будто тут ответ на волнующий вопрос.

В приказе длительно доказывается польза и красота старого правописания. Привычный учительский глаз видит тут не один десяток ошибок против хваленого правописания, но это не мешает безграмотному генералу ставить требование, чтобы вся переписка по его "ведомству" велась по старому письму. И дальше предупреждение, что бумагам не будет даваться "законного хода, если таковые будут изложены без соблюдения правил правописания академика Грота".

– Бывают же идиоты!
– говорит Кирибаев и укладывается в постель.

Путаются мысли:

"Ну, вот и хорошо. Своих нашел. "По край света". Вылечили и к делу. Ловко!..

"Покойной ночи, генерал! Приятного дам правописания... С ятями!

"Патронов мало...

"А поп - паршивец. Уж подсылает...

"Жизненная необходимость... Кто против нее?

"Без Расеи нельзя. Там усе:

"И правда там.

"Поняли, значит.

"Закачало адмирала в сибирских снегах.

"Вучить-то можете?

"Ах, чудак!"

УРМАНСКАЯ АРТЕЛЬ

В конце марта, по самой последней дороге, пришло разрешение организовать артель кустарей. Привез его Омелько. Он же привез и свежие новости.

– Хозяина постоялого двора Киличева расстреляли. Пятерых солдат - тоже.

Делами на фронте не хвалятся. "С фланку будто обошли красные".

Офицерия вовсе обалдела от пьянства. Двоих нашли мертвыми у городской рощи. Похоже, что убили друг друга... У обоих шашки в руках. Наганов все-таки нет.

– Пора начинать?
– спрашивает Кирибаев.

– Не, где ж теперь. Видно, далеко. Подождать до пасхи, - наперебой говорят "артельщики", которых набралось в учительской квартире свыше десятка. Большинство приезжие из других селений: Ичи, Биазы, Межовки, Остяцкого. .

Связь налажена хорошо. О приезде Омельки узнали в тот же день и на другой уж явились на собрание.

Недаром бергульцы с "вучителем" разъезжали "по гостям" каждый праздник.

Обыкновенно "вучителя" привозили в школу - к соседу, а возница- Андрей или Омелько - искал квартиру, "где лошадь поставить".