Повести
Шрифт:
На вопрос, в каком помещенин будут выступать артисты, Аргириди ответил, что, хотя в Греции нет ни одного цирка, кроме порядком потрепанного в Акрополе, пусть это никого не волнует. К моменту приезда артистов в центре Афин будет стоять самый большой в Европе летний цирк.
Спустя несколько дней господин Аргириди известил Москву, что им куплено во Франции и уже перевезено в Грецию громадное шестикранцевое шапито, которое вмещает больше четырех тысяч зрителей.
…В Грецию летели через Югославию. Прямого сообщения Москва - Афины не
В Югославии на аэродром приехали работники советского посольства и помогли руководителю группы - представителю Министерства культуры оформить пересадку сорока с лишним человек цирковых.
Денег не было ни копейки, и Волков, Милка и Кира шатались без дела в ожидании самолета из Парижа. Потом Милка и Кира плотно уселись в кресла холла, а Волков пошел побродить один.
Какой-то парень, направлявшийся к журнальному киоску, случайно увидел Волкова, остановился и тихонько засмеялся. Потом решительно подошел к Волкову, приподнял шляпу и сказал:
– Бонжур, месье!
– Бонжур… - растерянно ответил Волков.
– Коман са ва?
– поинтересовался француз.
– Са ва бьен… - сказал Волков, мучительно вспоминая, где он видел этого французского парня.
– Ах ты ж, мать твою за ногу!
– восхитился француз.
– Димка! Ты что, сдурел? Ты что, серьезно меня не узнаешь?..
И только тогда Волков понял, что перед ним стоит не кто иной, как Сашка Плотников.
– Саня!
– завопил Волков.
– Какими судьбами?!
– Тебя встречаю, чучело!
– захохотал Сашка и облапил Волкова.
– Я же здесь в посольстве второй год… Как увидел списки афинской группы, так и помчался на аэродром!..
С Сашкой Плотниковым Волков был знаком с детства. Они учились в одной школе, в одном классе и были не то чтобы уж очень близкими друзьями, но относились друг к другу с хорошим мальчишеским уважением. А на дружбу у обоих просто времени не было. После армии Саня окончил университет - сербскохорватское отделение, долгое время работал в ЦК комсомола, а потом уехал за границу…
– В прошлом году ваши цирковые здесь у нас выступали, - сказал Сашка.
– В Белграде и Загребе. Месяца полтора сидели… Я все о тебе расспрашивал. Говорят, у тебя какой-то номер классный…
– Ничего номерок, - ответил Волков.
– Не стыдный…
Саня огляделся, увидел буфетную стойку, подмигнул Волкову и спросил:
– Пошли?
Волков вывернул карманы брюк и ответил:
– С приветом.
– Вот дурень!
– рассмеялся Саня.
– Еще не хватает, чтобы здесь ты меня угощал!..
Волков разыскал Киру и Милку, познакомил их с Саней, и вчетвером они усидели бутылку джина под несметное количество маленьких чашечек великолепного кофе.
Потом из Парижа пришла «каравелла», и Саня провожал их до трапа и просил обязательно на обратном пути известить его о прилете в Югославию.
На
– Димка!.. Хочешь, я тебе динары дам? Пока вам еще аванс выдадут… Или нет, подожди… Где ты их там менять будешь! Сейчас, сейчас…
Саня лихорадочно рылся в карманах. Наконец он что-то нащупал и, сияя, вытащил новенький серебряный американский доллар.
– На, держи, Дим!
– торжественно сказал Саня и потянул Волкову доллар.
– Тут тебе и на чаевые, и на сигареты, и на пару рюмок хватит. Эта маленькая шайбочка там имеет еще вполне приличное хождение…
– Да брось ты… - запротестовал Волков.
– Не дури, - строго сказал Саня.
– Дают - бери…
– Спасибо.
– Ладно. Лезь наверх. А то ваш руководитель и так косит на меня своим испуганно-ответственным глазом…
К Афинам подлетали в кромешной тьме. И только где-то на горизонте, далеко впереди, стоял таинственный светло-розовый туман. С каждой минутой туман рос и желтел. Приближалось время посадки. А потом вдруг как-то сразу желто-розовое облако стало огромным городом, и город этот угадывался только по миллионам дрожащих светящихся точек. Город освещал собой все небо, и его огненные блики впечатывались в консоли плоскостей летящей «каравеллы».
Заглянула стюардесса, по-приятельски подмигнула и, кивнув на полыхающую землю, спросила:
– Жоли?
– Очень..
– ответил Волков.
– Се тре жоли!
Стюардесса засмеялась и ушла, покачивая худеньким задом.
И все долгое время, пока «каравелла» теряла высоту, Волков сидел, прижавшись щекой к теплому стеклу иллюминатора, смотрел на золотую россыпь огней и тихонько мурлыкал себе под нос:
– Ай лю-ли, ай лю-ли! Ай лю-ли, се тре жоли…
Группу артистов советского цирка встречали представители всех газет, фоторепортеры, кинохроника, работники советского посольства, актеры американского балета на льду, гастролирующего в Афинах, и целая куча любопытных граждан. И конечно, сам господин Христо Аргириди - почетный гражданин города, владелец всей конфекционной промышленности в стране, экспортирующий свою продукцию в полтора десятка стран мира, хозяин двух с половиной месячных гастролей русского цирка в Греции.
Волков еще из кресла видел, как по трапу стали спускаться сидевшие в первых двух салонах ребята. Они сразу же попадали в кольцо журналистов, принимали крошечные букетики неведомых цветов и складывали сумки и чемоданчики на маленький грузовой электрокар.
Когда Волков, обвешанный сумками и свертками, последним спустился с трапа, он увидел, что маленький электрокар, заваленный ручной кладью, уже бодро катит в сторону от самолета… Волков прикинул на глаз расстояние до электрокара и понял, что тащить на себе эти сумки, свертки, рассыпающиеся журналы ему ужасно не хочется.