Повести
Шрифт:
— Мамка-а-а! Мамка-а!
Семён оглянулся и увидел, как от идущего по дороге мужчины оторвались девочка лет девяти и пятилетний карапуз, он упал, ушибся, вскочил и снова побежал с плачем, догоняя сестру.
— Све-е-тка! Светка, подожди! Мамка, мне ножке больно…
Они повисли на Тане, что-то щебеча и целуя её. Ковалёв встал и медленно пошёл к гостинице. Сзади доплыл мужской обеспокоенный голос:
— Танюш, обыскались мы тебя… Почудилось Семёну, что опять он ворует чужих карасей.
10
И всё-таки, в артель Ковалёв попал не случайно. "Когда ученик готов — приходит учитель". Покорил его Влас характером, независимостью и свободой. Да и надо было куда-то скрыться от самого себя, от своих бед и неудач, от озера Дуда-Кюль и воспоминаний.
Если до отпуска он прятался в суете производства, то, после встречи с Таней, привычная работа не могла угомонить взбунтовавшуюся и растерянную перепутьем натуру.
Он не выбирал, он помнил её наказ не выбирать. Он метался между глазами её детей и глазами Тани. Они прожигали насквозь, они молили быть мудрым и справедливым, они ничего не прощали и ни на что не надеялись. Они просто смотрели.
Где же истина? Как не солгать и тем и другим? Не выкручиваться, не выбирать, не осчастливить милостыней. Надо было решать окончательно и бесповоротно. Надо было покончить с раздвоением, найти силы определиться. Беспощадный выбор.
Не боялся он семейных тягот, не сомневался в человеке, который его дважды обманул. Вспомнил Семён брата Витьку, выросшего без отца. И понял, что дети никогда не простят ни ему, ни ей этого поступка. Нашёл в себе силы сказать — нет.
Позорно удрал на попутной машине в Ташкентский аэропорт, ибо, в полной мере осознал, от чего отрёкся.
Ковалёва осенила новая идея. Присмотрелся он к старателям и понял, что многие старички работают без азарта, вполсилы. Молодые бульдозеристы быстро освоились и трудились хорошо. Он составил два списка и назначил совещание руководства участка. Собрались.
— Нижний полигон у нас отстаёт, — начал Семён, — вы это прекрасно знаете, и никакие жёсткие санкции уже не помогают. Если так дело пойдёт дальше, мы не успеем домыть вскрытые пески.
Предлагаю создать молодёжную бригаду на этом полигоне. Вот и собрал вас посоветоваться. По опыту работы в геологоразведке я знаю, на что способна молодёжь.
— Это что, вроде комсомольско-молодёжной бригады? Да такого отродясь на старании не было! Всегда делали ставку на опытные кадры старичков, — скептически заметил бригадир землесосов Антон Длинный.
— Землесосов раньше тоже не было, — парировал Семён. — А чем плоха молодёжная бригада? Я уже поговорил с людьми. Давайте попробуем. Бригадиром я предлагаю Страхова. Устроим соревнование полигонов. Вот посмотрите, что будет! За успех я ручаюсь. В каждом человеке сидит честолюбие, тяга к первенству. Стариков, которых устали гонять мастера, не вытащите из кабин, когда молодые станут их обходить.
— Как будем подводить итоги, — вступил в разговор Лукьян, — по кубометрам вскрыши и промывки невозможно, нужен маркшейдер. Если по золоту, то на нижнем полигоне содержание слабее, это исключает равные условия соревнования. Думаю, что ничего не получится.
— Получится. Итоги будем подводить именно по золоту, после каждой суточной съёмки. Молодёжная бригада объёмами перекроет и наверстает содержание. Разобьём молодежь на две смены, во второй смене бригадиром будет Акулин.
— Нашёл комсомольцев, начальник, — опять усмешливо хмыкнул Длинный, — ты ещё Васю Заику туда запиши.
— Записал. А что? Работящий парень, молодой, хоть и давно старается. У него — самая ответственная задача, будет подавать пески на промприбор. Всё! Если вопросов нет, вот списки. Твоя задача, Лукьян, разбить людей по сменам. Говорить с ними буду сам. Это — единственный выход дать два плана. И мы их дадим! Все, свободны.
— Говорил тебе, Сёмка, что наденешь ежовые рукавицы, — грустно улыбнулся Лукьян, когда они остались вдвоём.
— Твоя школа, помнишь, что ты говорил? "В полемику вступишь — проиграешь!" Я и не стал в неё вступать. Когда чувствуешь свою правоту, когда уверен в ней, можно и против устоявшегося мнения идти. Чего обижаться, я не нарушил демократии, собрал вас посоветоваться. Но вы же отмолчались, а Длинному — лишь бы поговорить.
— Да верю, верю я в твою затею. Ты уже два раза мне нос утёр, доказал, что башка варит. Чего спорить, насчёт перевалки и реки мы выиграли уйму времени, думаю, что и сейчас ты на правильном пути. И в геологоразведке, и на старании люди из одного теста слеплены.
Грустно то, что подтверждаются слова Власа. Когда правление предложило меня на пост начальника участка, он и говорит: "Старым горнякам в нашем деле руководить нельзя, консервативны". Верно, я бы нынешнего темпа не выдержал. Не подумай, что подмазываюсь. Самокритика, иной раз, полезна.
Утром разбили людей по бригадам, многие недоверчиво скалились, старички хмурились, опытом своим чуя подвох, теперь уже не спрячешься за молодых. Да и старичками-то они звались условно, редко кому перевалило за сорок.
Семён выступил перед молодёжью с краткой речью, пообещал лидеров отпустить домой первыми, им же полагалась премия, им же навар коэффициента трудового участия. Было над чем подумать.
Акулин дурашливо вылупил глаза, когда услышал о своем назначении бригадиром, и потряс кулаками над головой: "Ну, славяне, берегитесь! Будете у меня пахать по нотам в ритме молдавских народных танцев. Гоп — набрал отвал, гоп — вытолкнул, гоп — откатился". Ребята заулыбались.
А тут ещё Влас прислал Томаса мотористом землесоса на участок. Не нашлось достойной работы для шофёра-мудреца летом в гараже.
Пришёл Томас на молодёжный полигон и первым делом написал краской в будке мониторщика новую заповедь: "Золото — навоз, сегодня нет, а завтра воз". Следом прилетел Фанфурин водителем на вездеход.
Труппа Васи Заики пополнилась свежими кадрами, репризы клоунов шли ежедневно до слёз и коликов в животах, Томас учредил приз в соревновании. Повесил на древке над будкой мониторщика шикарную женскую шаль с кистями.