Повести
Шрифт:
Когда открылось рабочее колесо, Сухоруков близоруко сощурился, разглядывая шпонку, и вытащил из кармана
нож. Выстрогал плоские деревянные клинышки, забил их в щели вокруг шпонки и приказал собрать землесос.
— Если сейчас не заработает, бросаю всё к черту, будете работать по старой схеме. Если заработает — с меня литр коньяка, — устало улыбнулся Ковалёву.
— Ловлю на слове. Должен заработать. Больше нет причин.
Люди обступили железную махину, уже ни во что не веря. Подали воду на монитор и в улиту, запустили дизель.
Сухоруков дал полный газ и остервенело дёрнуя рукоятку сцепления.
У-у-у-у-у-у! — надрывно взревел двигатель, и хобот машины, сделанный из десятидюймовой трубы, мгновенно высосал из бункера всю воду. Ковалёв рванулся к длинной рукояти гидропушки и направил бешено шипящую струю на железный стол.
У-у-у-у-у, — довольно заворчал землесос.
— Поше-ё-ёл!!! — ахнули разом стоящие вокруг уродливого мастодонта, ещё не веря своим глазам. Ковалёв махнул рукой бульдозеристу, и тот осторожно спихнул на стол первую порцию песков. Водяной нож монитора мгновенно перемесил в пульпу эту породу, провалил её в бункер и вымел через гусак крупные валуны.
У-у-у-у-у-у! — мощно и ровно, как турбины взлетающего самолёта, ревел и дрожал ненасытный зверь, глотая новые и новые кубометры пульпы. Сначала подавал один бульдозер, потом подключился второй, третий… И никак не могли прокормить прожорливое чудовище.
Бункер глубоко зарыт в плотик — коренные породы, перед ним трёхметровая стена, с которой сваливали кубометры песков. Вскоре ряды бульдозеров, состыковавшись ножами, гнали уже со всего полигона грязь, вскрышу и плывуны.
Перед ними плыло все метров за пятьдесят, водопадом рушилось на стол, монитор едва успевал вышибать крупное валуньё, пульпа хлестала в колоду упругой струёй, рев дизеля тёк по сопкам, эхом метался в глубоком каньоне, вырытом по руслу глухой реки Орондокит.
— Вот это техника! — радостно блестя глазами, верещал на ухо Ковалёву Лукьян. — Это же чудо для старателя! Революция в горном деле! Ай да мы! Ай да Влас! Додуматься до такого! Теперь лей, дождик, поливай! В гробу мы тебя видели! В белых тапочках!..
А дождь и впрямь зарядил крупный, хлёсткий. Стегал по чумазым лицам и спинам, пузырился, и тронутый обильной влагой плывун сам тёк под дробящую струю монитора, грохотал в длинной трубе пульповода, оставляя в колоде тяжёлые крупинки золота. Люди не хоронились от дождя, мокрые, вразброд толпились вокруг землесоса, светясь умаявшимися лицами.
Вертлявый бульдозерист Вася вдруг вывернулся из толпы и пошёл в танце, хлюпая сапогами по грязи, прошёл с вывертом круг и заплясал перед Сухоруковым, как перед девкой в деревне. Тот сделал грозное лицо и показал кулак. Вася безобидчиво продолжал куролесить, растопырив над головой пальцы мазутных рук.
Все улыбались, глядя на него, прихлопывали в ладоши, подыгрывали танцу грохочущие камни и рев землесоса, только мониторщик крутил водилину пушки. Никто не хотел уходить, смотрели и не могли оторваться от масштабной работы машин на полигоне.
5
Прежде чем очутиться в общих бараках, каждый старатель жил иной жизнью. Кого только не занесло на участок!
Русские, молдаване, татары, украинцы, белорусы, немец с Алтая — Кригер, китаец Ча Чжен Сан — восемнадцать национальностей трудятся вместе. Половина новеньких, но есть и такие, кто ищет своё счастье в мерзлоте многие годы.
Один из «старичков» — Вася Заика. Моложавый парень, работящий и простоватый. При первом знакомстве пугает радушной улыбкой из трёх зубов, жёлтых от курева и чая. Не хватает денег в зимнем отпуске на коронки и мосты из-за широкой натуры и многочисленных друзей выпить на дармовщинку.
После обеда, на перекуре у столовой, привычный концерт Васи:
— М-мать родила м-меня случайно. Я е-ей прощаю этот грех. Катала девчонка тачку с породой и золотом, да п-подкатился какой-то мужик. Больше всего хочу на него посмотреть! Вот з-зубы вставлю и подам на всесоюзный розыск. Х-хочу знать, откуда у меня аристократические замашки. С-стишки люблю! Даже сам сочиняю. Х-хоти-те, прочту стихи про нашу жизнь?
— Давай, Вася, поливай, — не сдержался кто-то, видя на лице литератора жажду блеснуть вдохновением.
Вася отрешённо упирает глаза в небо и с выражением читает:
С-скачут сопки, стонут горы,
И дожди нещадно льют.
Исполняют м-мониторы
Песню про артель "Салют".
Н-нам не нужно бабьей л-ласки!
3-запах водки позабыт,
Кормчий наш, товарищ Влас,
Фарт заставит р-раздобыть!
Вася не выдался ростом, сутуловат, голова с перепутанными волосами смахивает на заросшую травой болотную кочку. Бульдозерист шустрый и опытный. Работает с упоением и охоткой. Квартиру в городе подарил многодетной семье и теперь сам зимой живёт где придётся.
Старатели! Соленый пот
Глаза вам выбелил и лики!
Р-работы яростные крики
Свели вам судорогой рот.
Мазутный френч и рукавицы…
3-забыли т-туфель тесноту,
Рубашек белых простоту,
Заморских вин в фужерах блицы.
В тайге п-простуженно сидим,
Горячим чаем греем руки,
Работы не пугают муки.
Мы золото стране дадим!
И добавляет, щерясь в трёхзубой улыбке:
Ххоть мелкого, но много!
Он глотает всё подряд, что напечатано. От обрывков старых газет до технических справочников по буровзрывному делу.
Каждый день новая программа: история инков, летающие тарелки — НЛО, рецепты Тибетской медицины, Декамерон, технология титановых сплавов, архитектура терм Диоклетиана, — все это с такими подробностями и выкладками, что поражаешься памяти человеческой.
С явной неохотой расходятся люди от рассказчика по рабочим местам.
— Ох! Папа—папуля! Видно, благородных кровей был жеребец, а мне теперь век мыкайся, — бросает перекушенную папиросу и легко вскакивает на ноги. — Вперёд, мужики!
Поскоблим землю до чистой кожи,