Повести
Шрифт:
Он наполнил свой стакан самогоном и протянул его Дубровскому.
— Нет, нет. Мне сейчас не ко времени. Я должен пойти к фельдфебелю Монцарту и получить у него оружие.
— Эка спешка. Ты что, в бой собрался? Посиди, выпей, потом сходишь.
— А Рунцхаймер позволяет пить во время работы?
— У нас день ненормированный. Иногда и ночами работаем. А теперь нет работы, значит, и выпить не возбраняется.
— А если он сейчас вызовет?
— Вызовет так вызовет. Если унюхает, поморщится. Ну, в крайнем случае, скажет: русски свиня. Так что пей. Нам ведь теперь вместе время коротать придется.
«Пожалуй, не следует отказываться. Надо же устанавливать контакт с новыми сослуживцами», — подумал Дубровский и взял стакан.
— За наше знакомство! — сказал он, чокаясь с Конаревым.
— И за дружбу, — добавил тот. — Мы вот с Алексом накрепко повязаны. Друг за друга стоим, друг другу помогаем...
Это высказывание Конарева пришлось Потемкину по душе. Он поддакнул и сказал в свою очередь:
— Время такое. Одному оставаться никак нельзя. А когда рядом опора есть, когда друзья рядом, и дышать легче.
— Во, во, — поддержал его Конарев. — Когда мы с Алексом в Красном Сулине большевиков и чекистов брали и евреев там всяких вылавливали...
— Чего ты мелешь? — взревел Потемкин.
Конарев оторопело вытаращил белесые бесцветные глаза.
— А чего? Говорю, что друг другу мы тогда помогали. И теперь тоже заодно работаем.
— Говори, да не заговаривайся. Ишь как с одного стакана тебя развезло! — Потемкин протянул руку, забрал у Конарева уже наполненный стакан самогона и, обращаясь к Дубровскому, предложил: — Давай, Леонид, выпьем с тобой, стаканов-то всего два, а Конарев потом нас догонит. А то как-то неловко. Мы уже тяпнули, а ты еще трезвый.
— Ну что ж. Пить так пить. И за знакомство, и за дружбу, и за здоровье.
Крепкая вонючая жидкость обожгла горло, но Леонид, не останавливаясь, выпил до дна.
— На-на вот, сальцем закуси. Свежее, — сказал Потемкин. Он проколол острием ножа розовый кусочек сала, протянул его Дубровскому.
— Спасибо.
Леонид одной рукой взял сало, другой приподнял бутылку, налил самогон в свой стакан и протянул его Конареву.
— Теперь догоняйте.
Тот молча кивнул, искоса посмотрел на Потемкина, залпом осушил стакан.
— Ничего, пьет и не поморщится, — проговорил Потемкин примирительно. — И парень хороший, только хвастаться любит.
Слово «парень» удивило Дубровского. На вид Конареву было лет сорок, он выглядел старше Потемкина по меньшей мере на десять лет. Поэтому он спросил, обращаясь к Конареву:
— А какого вы года?
— Девятьсот пятого.
— Ого! Уже тридцать восемь.
— А вам?
— Мне двадцать два, — ответил Дубровский.
— Молод еще. Держись за нас крепко, с нами не пропадешь, — посоветовал Потемкин.
— Правильно Алекс говорит. За нами — как за горами, — поддержал его Конарев.
— А как это понимать — «держись за нас»?
— Очень просто. Ежели что — спроси, посоветуйся. И главное, немцам ни слова про наши разговоры, про наши дела.
Дубровский понял, что Потемкин намекает на самогон и сало, которые Конарев раздобыл у женщины, пообещав помочь ее мужу. И вместе с тем он уловил чуть заметную ироническую нотку, прозвучавшую в намеке на доверительные беседы, о которых не следовало бы знать немцам.
— Хорошо! Так я и буду поступать, — пообещал он. — Одному всегда плохо на белом свете, а в это тревожное время тем более... А теперь расскажите мне, где найти фельдфебеля Монцарта, пойду к нему за пистолетом.
— Опять заладил одно и то же. Подождет тебя твой пистолет, никуда не денется. Давай еще выпьем — и пойдешь, — настоятельно потребовал Потемкин.
Но выпить больше не удалось. В комнату забежал солдат и передал, что Дубровского требует к себе Рунцхаймер.
— Ну, раз Дылда зовет — беги. Он ждать не любит, — посоветовал Алекс. — А мы с Конаревым без тебя ее прикончим.
— Кого — «ее»? — не понял Дубровский. Он вспомнил забитого насмерть человека, о котором говорил Рунцхаймер.
— Самогонку прикончим! — рассмеялся Потемкин.
Дубровский махнул рукой и вышел из комнаты. Рунцхаймер уже поджидал его на улице.
— Вы звали меня, господин фельдполицайсекретарь? — вытянулся перед ним Дубровский.
— Да! Вы нужны мне. Пойдете со мной в русскую вспомогательную полицию. Будете переводить мой разговор с начальником полиции. И кстати, познакомитесь с ним. Впредь вам придется там бывать по моим поручениям. Следуйте за мной.
Рунцхаймер повернулся спиной к Дубровскому и зашагал крупным, размеренным шагом. В двух шагах позади него следовал Леонид Дубровский.
Они миновали узкий проулок, пересекли магистральную улицу, по которой то и дело с ревом проносились огромные грузовики, спустились в направлении центральной площади и остановились около желтого двухэтажного дома.
— Это здесь! — отрывисто проговорил Рунцхаймер.
Дубровский еще издали заприметил маячившего возле подъезда полицейского и догадался, что в этом здании располагается русская вспомогательная полиция.
Полицейский с белой повязкой на рукаве замер в недвижной позе, пропуская мимо себя начальство.
По деревянной скрипучей лестнице Рунцхаймер поднялся на второй этаж, громыхая коваными сапогами, прошел по коридору и, не останавливаясь, толкнул ребром ладони дверь в кабинет начальника полиции. Леонид Дубровский не отставал от него ни на шаг.